"Дэвид Лисс. Торговец кофе (Роман)" - читать интересную книгу автора

заблагорассудится, вплоть до двадцатого числа, когда сводились балансы и
деньги наконец переходили из одних рук в другие. Сегодня был неудачный день
для фьючерсов на бренди, и у Мигеля оставалось меньше недели, чтобы
поправить положение, иначе к его долгам прибавится еще одна тысяча
гульденов.
Еще тысяча. Он уже был должен три тысячи. Когда-то он зарабатывал вдвое
больше за год, но полгода назад цены на сахар упали, и состояние Мигеля
резко уменьшилось. А потом он стал делать ошибки одну за другой. Он хотел
вести себя как голландец и не считать банкротство позором. Он пытался
внушить себе, что все это чепуха, что все это продлится недолго и он все
исправит, однако поверить в эту сказку было все труднее. Как долго? Пока не
осунется его широкоскулое мальчишеское лицо? Пока в его глазах не исчезнет
возбужденный блеск коммерсанта и его взгляд не станет тусклым и пустым, как
у игрока в азартные игры? Он поклялся, что с ним этого не случится. Что он
не станет одной из этих потерянных душ, обитающих на бирже и живущих от
одного расчетного дня до другого, с трудом зарабатывающих на то, чтобы
продержаться на плаву еще один месяц, и верящих, что потом все будет иначе.
Почувствовав, как чьи-то пальцы сжали его руку, Мигель обернулся и
увидел перед собой опрятно одетого голландца из среднего сословия, на вид не
старше двадцати. Это был крепкий широкоплечий молодой человек со светлыми
волосами и лицом скорее смазливым, чем приятным и мужественным, несмотря на
длинные усы.
Хендрик. Фамилии никто никогда не слышал. Подручный Гертруды Дамхёйс.
- Приветствую вас, Еврей, - сказал он, не отпуская руку Мигеля. -
Надеюсь, день для вас складывается удачно.
- У меня всегда все складывается удачно, - ответил Мигель, выворачивая
шею и пытаясь удостовериться, что за ним никто не шпионит.
Маамад, правящий совет португальских евреев, запрещал евреям общаться с
"неподобающими" неевреями, и, несмотря на столь предательски расплывчатое
определение, Хендрика, в его желтом камзоле и красных бриджах, с трудом
можно было принять за человека "подобающего".
- Мадам Дамхёйс послала меня разыскать вас, - сказал он.
Гертруда и раньше прибегала к такой уловке. Мигель, знала она, не мог
рисковать, чтобы его увидели на такой многолюдной улице, как Вармусстрат, в
компании с голландкой, в особенности с голландкой, с которой его связывали
дела, поэтому она послала за ним своего подручного. Репутация Мигеля все
равно страдала, но Гертруда могла добиться своего, оставаясь невидимой.
- Скажите ей, что у меня нет времени на столь приятное
времяпрепровождение, - сказал он. - По крайней мере сейчас.
- Конечно, есть. - Хендрик широко улыбнулся. - Какой мужчина может
сказать "нет" мадам Дамхёйс?
Мигель не входил в их число. По крайней мере это давалось ему с трудом.
Ему трудно было отказать как Гертруде, так и кому бы то ни было, включая
самого себя, если речь шла о чем-то увлекательном. Мигель не был создан для
скорби, неудача шла ему так же плохо, как костюм, пошитый не по размеру. Он
каждый день с трудом заставлял себя играть роль осмотрительного человека в
преддверии краха. Он был уверен, что ему, как и другим бывшим тайным иудеям,
послано проклятие: в Португалии он привык лгать, делать вид, будто
исповедует католическую веру, будто ненавидит евреев и уважает инквизицию.
Он не видел ничего дурного в том, что обманывает окружающих. Обман, даже