"Дэвид Лисс. Торговец кофе (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Кстати, - сказал Мигель через какое-то время, - твоя решимость меня
даже заинтриговала. Почему кто бы то ни было должен остерегаться торговли
кофе?
Но теперь Даниель не хотел продолжать разговор на эту тему.

Они провели остаток ужина практически в полном молчании, Даниель не
поднимал взгляда от своей тарелки, а Мигель обменивался взглядами с Ханной
так, чтобы этого не заметил ее муж. Если он и задумывался о том, что мог бы
оказаться ее мужем, то никогда этого не показывал, но всегда был добр с ней.
Мигель редко бывал дома и приходил только ночевать в свой сырой подвал,
поэтому им нечасто удавалось побеседовать без присутствия ее мужа, но в те
редкие моменты он говорил с ней сердечно, будто они старые друзья и он
дорожит ее мнением.
Однажды она даже отважилась спросить у него, почему он спит в подвале.
Когда он только к ним переехал, Даниель поселил его в маленькой комнате без
окон на третьем этаже. Такие комнаты в Голландии называют кельями
священника. Но Мигель пожаловался, что в комнате слишком жарко и дымно, если
топить печь торфом, и слишком холодно, если не топить. Ханна подозревала,
что были и другие причины. "Келья" находилась прямо над комнатой, где они
спали с Даниелем. По утрам в субботу, после того как они с мужем соблюдали
традицию супружеских обязанностей (одно из немногих древнееврейских правил,
которое Даниель стремился соблюдать, по крайней мере пока она не
забеременела), Мигель выглядел смущенным и чувствовал себя неловко.
Итак, теперь он жил в сыром подвале и спал на постели из досок, такой
короткой, что даже невысокий человек мог уместиться в ней, лишь свернувшись
калачиком. Ночью во время прилива вода из каналов переливалась через окна и
заливала пол, но все равно ему эта комната нравилась больше, чем "келья", по
крайней мере когда он не поднимался тайком в комнату Аннетье на чердаке.

В конце безрадостного ужина их спас стук в дверь. Оказалось, что это
парнасс сеньор Паридо. Он вошел и отвесил низкий поклон. Как и Даниель, он
одевался на португальский манер, и, хотя Ханна с детства привыкла видеть
мужчин в одежде ярких цветов и в больших шляпах, в Амстердаме это казалось
ей немного неуместным. По крайней мере у Паридо был приличный портной, и его
одежда в красных, золотых и ярко-синих тонах сидела на нем гораздо лучше,
чем на ее муже. Паридо был широкоплечим и крепким, с суровым лицом и
тусклыми глазами.
От него исходила меланхолия, причину которой Ханна не могла понять,
пока не встретила его на улице; он вел за руку своего сына - слабоумного.
Мальчик был одного с ней возраста, но издавал звуки, как обезьяна, которую
она однажды видела в цирке. Это был единственный сын Паридо, а жена была уже
не в том возрасте, чтобы родить ему другого.
Грусть Паридо не трогала Даниеля. Ханна сомневалась, замечает ли он ее
вообще. Даниель видел только огромный дом, дорогую одежду, деньги, которые
тот давал на благотворительные цели. Паридо был одним из немногих
амстердамцев - и евреев, и неевреев, - кто имел собственный экипаж. У него
также были собственные лошади, которых он держал в конюшне на окраине
города. В отличие от Лиссабона, пользоваться экипажами в Амстердаме не
разрешалось и на каждую поездку требовалось получить разрешение мэрии. Но,
несмотря на непрактичность экипажа, Даниель был в восторге от его блестящей