"Франк Лин. Точка кипения " - читать интересную книгу автора

покой из-за принадлежащей мне картины Лоури. Это полотно подарила мне Ди
Элзворт, мать близнецов, которых, если верить ее словам, она родила от меня.
Картина провисела в гостиной Пэдди шесть лет, пока он вдруг не наткнулся на
заметку в газете о том, что меньшее по размеру творение кисти Лоури,
находившееся в какой-то частной школе, было продано за кругленькую сумму с
пятью нулями.
С тех самых пор он стал ко мне цепляться. Где взял? Кто дал? А знает ли
тот, кто дал, цену этой вещи? Не стоит ли вернуть такой подарок? Или,
скажем, продать картину и вложить деньги в какой-нибудь более надежный
бизнес, чем частный сыск, - в акции "Макдональдса", например? По мне, ничего
хуже не придумаешь. Я предпочел бы отдать картину в художественную галерею.
Наверно, лучше всего было бы, если б Ди вовсе не дарила мне этого Лоури, но
она знала, как он мне нравится. Я пообещал ей никогда не искать встречи с
детьми, отцом которых я сделался по чистой случайности, и она, по всей
видимости, решила, что картина послужит мне утешением. И вот теперь, когда
от меня ускользала и Жанин, я начинал понимать, что никакая круглая сумма не
может заменить общения с собственными детьми. Не может - и все.
Пэдди все жилы из меня вытянул, пока не докопался до "голых фактов". И
что же это за факты? Да вот они: в тот самый момент, когда два
профессиональных киллера насиловали Ди, отсрочив ненадолго мое переселение в
мир иной, я положил конец их штучкам. Теперь они покоятся глубоко в недрах
садового участка, которым владеет Ди.
Думаете, шутка?
Как часто я мечтал о том, чтоб это было шуткой, а еще чаще жалел, что
рассказал все Жанин.
Мои невеселые раздумья прервал грохот в приемной. Шум был такой, будто
громилы вломились в банк за наличкой. Я вылетел из своего кабинета и не
успел оказаться в дверях, как кто-то схватил меня за горло. Прежде чем я
смог опомниться, противник заломил мне назад руки и толкнул на пол. Падая, я
успел заметить перепуганную Селесту, съежившуюся в углу за перевернутым
столом, и тут же получил коленкой под дых. Дальше была боль, тошнота, и все
помутилось...
Когда я пришел в себя, Селеста собирала разбросанные по полу бумаги и
складывала их на стол, который был водружен на место, а надо мной нависали
три здоровенных ряшки. Я тупо рассматривал их, пока в глазах не перестали
мелькать искорки. Одна из ряшек принадлежала Чарльзу Карлайлу.
- Селеста, вызови полицию, - прохрипел я.
- Я сам полиция, - гордо произнес старший из троицы.
Голову его венчала шапка тщательно уложенных серебристых кудрей,
прибавлявшая ему сантиметров десять росту. Он дышал мне прямо в лицо,
обдавая запахом виски, причем очень дорогого виски. Черт его знает, как это
я подметил тогда такую деталь, но вот подметил.
- Докажи, Духовитый, - злобно потребовал я.
Он потряс пластиковым удостоверением в нескольких сантиметрах от моего
носа. Сержант криминальной полиции Тони Хэффлин. Что-то мне напоминало это
имя.
- Я вижу, ты обо мне слыхал, - сказал он.
- Только плохое.
Тут тип, осуществлявший силовое воздействие, квадратный коротышка в
обтягивающем костюме, исписанном словом "медбрат", нагнулся и дернул меня за