"Иван Ле. Хмельницкий. Книга третья" - читать интересную книгу автора

какой-то небольшой топорик. Он сразу же обратил внимание на воинов в такой
необычной униформе. Во дворе он увидел их коней и джуру, окруженных
дворцовой охраной. На взмыленных лошадях - турецкие седла.
- Что это за воины? - спросил вышедший у офицера.
- А мы... парламентеры от украинского и польского вольного войска! - не
задумываясь, вместо офицера, ответил на ломаном латинском языке Кривонос.
- От украинского и польского войска? Что же это за войско? - с еще
большим интересом спросил маляр, коверкая, как и Кривонос, язык и
осматривая воинов с ног до головы.
"Парламентеры" переглянулись. Стоит ли им отвечать первому встречному?
К тому же офицер уже ушел в покои герцога, откуда только что вышел мужчина
с топориком. Стенпчанский решительно направился следом за офицером,
пререкаясь с задержавшей его стражей.
- Мы называемся лисовчиками, добрый господин, - любезно объяснял тем
временем незнакомцу Кривонос. - Не лисовиками, а лисовчиками, по имени
первого командира этого свободного войска. Нас называли еще элеарами. А
просто говоря, мы свободные воины с Украины и Польши. Переправились через
Дунай, пересекли и другие реки Европы, как и ваш Рейн. Теперь направляемся
к его милости господину герцогу...
- Великолепно! Очевидно, офицер сейчас и докладывает о вас его
светлости герцогу Оранскому. А я... тоже свободный человек, хотя и не
воин. Я художник Рембрандт, расписываю покои герцога! - так же любезно
представился он Кривоносу. И обратился к слугам: - Так пропустите этих
рыцарей к его светлости!
Как раз в этот момент из герцогских покоев в сопровождении придворных
слуг вышел офицер. Он решительно и не совсем вежливо сорвал с Кривоноса и
Стенпчанского гибкие луки, колчаны со стрелами и отдал их карабинеру,
потом кивнул головой, приглашая их войти в открывшуюся дверь. Художник
дружески похлопал Кривоноса по плечу, любуясь им. Он, уже как своих
близких знакомых, проводил глазами лисовчиков.



5


В большом зале Кривонос и Стенпчанский ждали герцога. Зал был
просторный и казался совсем пустым. Только в дальнем углу стоял стол на
точеных ножках и несколько кресел в том же стиле.
Наконец появился герцог. Он, гордо подняв голову, вышел из боковой
двери, будто встревоженный докладом офицера. На груди у него, на
длиннополом темно-фиалковом камзоле, болтались на черном шнурке очки,
которыми герцог, очевидно, только что пользовался. Он ведь человек
государственный, а сейчас такое тревожное время - война в Европе, в
которую теперь втянулась и Франция. Оглядывая с ног до головы этих
действительно интересных воинов, герцог по привычке сначала направился к
столу, затем левой рукой провел по седеющим волосам и тут же направился к
странным "парламентерам". Он, казалось, подкрадывался к ним, прислушиваясь
к шороху ковров под своими ногами.
- Парламентеры? - спросил, остановившись в двух шагах от Кривоноса и