"Иван Лазутин. Сержант милиции (Повесть, часть 2)" - читать интересную книгу автора

этого не будет, пока я жива!"
Это было в то время, когда Николай работал, учился и не пил. А сейчас? Что
подумает о ней мать теперь, если узнает о ее намерении? Она этого не
переживет. А потом эта... его жена Варька. Ведь она, наверное, не даст
даже повидаться с ним. Пишет же Ленчик, что она из-за ревности ошпарила
кипятком свою соседку.
...Так проходили недели. Наташа поздно ложилась спать и рано вставала.
Похудела и как-то внутренне потухла. Илья Филиппович и Марфа Лукинична,
жена его, видели, что она тает на глазах, но не могли понять отчего.
Ученики приносили своей любимой учительнице цветы и провожали гурьбой до
самого дома. Внутренний надлом в Наташе почувствовали все: ученики,
учителя, знакомые. Но причины не знал никто. Поделиться же своим горем
Наташа не хотела.
За обедом Марфа Лукинична подкладывала Наташе ее любимые грибочки, соленые
огурцы, мороженую клюкву, но та ела мало.
А однажды Марфа Лукинична застала Наташу плачущей. Она тоже принялась
плакать и жалеть, допытываясь, что с ней приключилось? Откуда налетел этот
"вихорь"? Не в силах больше оставаться наедине со своим горем, Наташа все
рассказала. Марфа Лукинична слушала и сокрушенно вздыхала.
- Да разве ты поможешь ему слезами, только себя горем-то убьешь. Хватит по
целому лету за песнями ездить. Поезжай-ка в Москву, разыщи его, и, бог
даст, все обойдется по-хорошему. Небось, ведь не без головы, одумается.
- А если не одумается? Если я его потеряла? - спрашивала Наташа и умоляюще
смотрела на Марфу Лукиничну, ожидая утешительного слова.
- Бывает и так, голубушка. Ведь любовь, она штука особая, ее рукой не
поймаешь. Бывает и так, что полюбится сатана пуще красного сокола, а
бывает и наоборот. По-всякому бывает, раз на раз не угодишь. Так-то вот,
дитятко.
Весь этот вечер Наташа и Марфа Лукинична просидели в горенке и обо многом
переговорили. Марфа Лукинична рассказывала про свою горькую долю, когда
она девкой жила в работницах, о том, как Илья Филиппович посватал ее, а
выдавать за него не хотели: беден был. Сколько было слез ею пролито, как
она убивалась, как уговаривала отца!..
Скрывать горькую новость, которую узнала от Наташи, Марфе Лукиничне было
трудно. Как ни крепилась, но не вытерпела и на второй же день рассказала
все Илье Филипповичу. Тот пообещал не подать и вида, что знает об этом, но
тоже не удержался. Однажды вечером, спустя неделю, он подошел к столику,
за которым Наташа склонилась над тетрадками со школьными сочинениями.
Нахмурив свои густые спутанные брови, Илья Филиппович часто моргал. В душе
его давно гнездилась жалость к Наташе, а вот слов подходящих, таких, чтобы
выразить в них все: и отцовскую нежность, и заботу, и добрый совет, не
находилось.
- Хватит вам, Наталья Сергеевна, себя казнить-то, - начал он. - Твердый
человек с рельсов не сойдет. А этот сошел. Значит, середка в нем не та.
Подыщем вам здешнего, уральца. Будет не хуже любого москвича.
Наташа чувствовала, что вместе с печальной новостью от Ленчика горе вошло
не только в ее сердце, но и во весь барышевскнй дом.
Принимая от почтальона письма, Марфа Лукинична стала незаметно крестить их
и что-то пришептывать: а вдруг и в этом что-нибудь плохое? Не дай бог!
Раньше к почтальону выходил сам Илья Филиппович. Бывало еще из окна