"Наталья Лазарева. Вырь (Сборник "Феми-фан")" - читать интересную книгу автора

землю, на молодые побеги вокруг шоссе лоскутами-хлопьями долетел злой
снег, очень яркий на фоне тучи.
"Эх, не справился сегодня Институт прогнозов, оплошал. Воздушный фронт
прозевали", - подумал Саша и погладил сквозь стекло большую блестящую
каплю. Утреннее настроение, как и погода, безнадежно испортилось. Этот
сморщенный нос, затем письмо. Впрочем, письмо... А что? Ошалово-2, между
прочим, расположено в десяти километрах от его родной деревни. У него и
тетка по матери из Ошалова. Тогда, предположим, почему и не он? Вот с утра
погода была отличная - и настроение отличное, сейчас и настроение
испортилось, и погода. Тогда пусть в будни льет, а в выходные - ни-ни! И,
главное, чтобы не лило во время отпуска. Итак, загадаем, чтобы в июле была
отличная погода. Во второе воскресенье. И не просто загадаем, а повелим!


К полудню мир начал собираться на Ярову поляну. Рашка выпросила у
матери новую рубаху, шитую алыми нитями, которые мать выменяла на хорошую
жеребячью шкуру. На рубаху Рашка надела ожерелье из круглых камешков - в
каждой бусине словно человеческий глаз с ресницами светился. Мать свою
новую рубаху отложила, а надела ту, что постарее да покороче.
На поляне кругом встали вятыши и зажгли большой костер. Яро был высоко
над поляной, и казалось, что пламя пытается лизнуть его оборванным языком.
Отрочи к большому костру не подходили, а стояли поодаль.
Поначалу долго пели олвы - не те, что уводили Выря, а свои, мирские.
Пели так, будто голоса их вытягивались длинными-предлинными ремнями. У
вятышей затекли руки и ноги от непривычного, недвижного стояния, заныло в
груди. Иные, охватив себя руками, корчились и пошатывались. Только кончили
олвы - загудели тугие бубны, и начали раздавать всем мясо. К Ярову дню
зарезали много скота.
Рашка рвала мясо зубами, прочно вгрызаясь все дальше и дальше. Ей
попалась жила, и она стала тянуть ее, зажав в зубах. Тянула, ей было
сладко, горло пыталось сглотнуть, а кусок все не отрывался. Рашка
напряглась, выкатила глаза, струйки пота пошли по лбу. Вырь стоял рядом с
Рашкой. Он жевал складно, щеки так и ходили. Вырь посмотрел на Рашку и
рассмеялся... Она наконец оторвала кусок, проглотила и хмыкнула тоже. Лага
держала в руках обуглившуюся с одной стороны лепешку я отщипывала по
кусочку.
- Ешь, Лага, - посоветовала ей Рашка. - Ведь теперь долго вдосталь не
дадут. За Яров день все поедят.
- Ох, Рашка, сыта я, - Лага с беспокойством оглянулась на большой круг.
Солнце послеполуденно палило-жарило, закружились над поляной тучные
мухи. Тут опять грянул тугой бубен, пошли кесли, да много, тряско, бешено.
У большого костра задвигались, затопали по душным травам. Брали за плечи,
терлись спинами, били ногами в землю, как в бубен, голосом вторили кеслям.
Ломаными копьями впились в гомон дудки. Замелькали белые колени, поплыл по
поляне густой жар. Яро сошел и принял от мира жену.
Пот слепил Рашке глаза. Она придерживала пальцами вышитый подол, а ноги
так и ходили, так и толкли сухую пыль с избитой травой. Уже и подошвам
стало больно. Вырь плясал рядом с Рашкой. Сначала сам по себе плясал,
потом боднул головой, словно протыкая жар и дым, и взял Рашку за плечи.
Так и плясали они грудь в грудь. Сквозь дымный воздух наплывали круглые