"Андрей Лазарчук. Опоздавшие к лету. Том 1. Колдун" - читать интересную книгу автора

Здесь лес раздавался вправо и влево, открывая невысокому
северному солнышку зеленый сочный луг с медлительными пятнистыми
коровами на нем, стога запасенного впрок сена и изгородь, широко
обнесенную вокруг дома, добротного и двухэтажного, где жили
Освальд и отец Освальда, а по другую сторону дома тихо стоял
пруд, светлый по утрам и непроглядно-черный после полудня, когда
на воду надвигалась тень тысячелетних дубов, и дальше, в вечной
уже тени тех дубов, лежало тяжелое замшелое тело плотины,
останавливающее на время бег воды, и вода, прокатываясь по
обросшему зеленым нежным шелком желобу, лилась в ковши
мельничного колеса и в тех ковшах тихо спускалась вниз, в
постоянную прохладу и полумрак у подножия плотины, в заросли
осоки, мокролиста и конского щавеля, и дальше продолжала свой
бег незаметно, кроясь за ивняком и черемухой, пока, слившись с
другими такими же ручейками и речками, напитавшись подземными
ключами, не обретала силу и имя реки и уже с силой и именем,
достойно, входила в спокойную и полноводную в любое время года
реку Лова, разделявшую пополам уездный город Капери, город, в
котором есть все, даже железная дорога, и по понедельникам и
четвергам от перрона отходят составленные из пассажирских и
товарных вагонов поезда, идущие в портовый город Скрей, где у
причалов стоят черные и белые пароходы со всех морей, а по
средам и субботам поезда возвращаются обратно, и тогда на
вокзале становится шумно и тесно, и все такси города Капери
собираются на привокзальной площади, дымя и пофыркивая, и
развозят приехавших по домам и гостиницам, а если кому-то надо
попасть в близлежащие села и хутора, то им никогда не
отказывают, но берут довольно большие -- по здешним меркам --
деньги; с хуторов же приходится добираться своим ходом, и отец
Освальда, сложив в деревянный, с навесным замочком чемодан
кой-какие пожитки, зашив деньги за подкладку и сунув в заплечный
мешок каравай хлеба, копченый окорок и четверть домашней
можжевеловой водки, пешком дошел от дома до хутора Бьянки
Пальчековой и там договорился с Бьянкой, что ее работник, китаец
Лю Шичен, за два динара довезет его на бричке до вокзала, а на
обратном пути прихватит ветеринара, потому что у свиней третий
день понос; Лю был молчалив, и они катили милю за милей, ни о
чем не говоря, и отец Освальда с грустью смотрел, как остаются
позади родные места и начинаются неродные -- граница их была
четкая, и даже сердце остановилось и пропустило два или три
удара, когда ее пересекали; на вокзале он сел в поезд, и Лю был
последним из знакомых Освальду людей, которые его видели. Через
две недели почтальон Бруно принес Освальду письмо. В письме отец
просил прощения за свой уход и за то, что забрал большую часть
наличных денег. Дальше он извещал Освальда, что купил полбилета
на пароход "Глория", идущий на Таити с грузом цветных ситцев и
стеклянных бус; оставшуюся неоплаченной половину билета он будет
отрабатывать в дороге, нанизывая бусины на нитки. Освальд
прочитал письмо и заткнул его за висящую в комнате отца картину