"Борис Андреевич Лавренев. Комендант Пушкин (Военный рассказ) " - читать интересную книгу автора

Александр Семенович бережно сложил бумажку и сунул ее в карман куртки.
Повернулся к военруку, серьезный и строгий.
- Ну, Густав Максимилианович! Подошла наша пора. Не сдадим Детского
Села пузатому таракану!
Густав Максимилианович вытянулся:
- Какие будут распоряжения по участку, товарищ Пушкин?

10

Было еще темно.
Фонарь стрелочника, стоявший на столе, расплывался по стенам будки
мутными пятнами света, но в окно уже начинал сыпаться синеватый пепел
рассвета.
Александр Семенович поднял голову от распластанной на столе
двухверстки, протянул руку и, отломив краюху от буханки черного хлеба,
вгрызся в нее.
- Сладкая пища - черный хлебец! - сказал он военруку. - Лучше нет еды.
Медленно, со вкусом, прожевал хлеб, утер губы ладонью, посмотрел на
светлеющий квадрат окна и вдруг засмеялся.
- Что вы, Александр Семенович? - спросил военрук.
Александр Семенович потянулся так, что хрустнули плечи.
- Свою жизнь вспомнил, Густав Максимилианович. И даже странно мне
стало, как иногда жизнь человеческая оборачивается. Сколько места в России;
одних городов не сосчитать сразу, а надо ж было мне попасть в Детское, к
Александру Сергеевичу в гости! И пошла от этого моя тревога...
- Тревога? - удивился военрук, - Ну, как это сказать правильней?.. Не
знаю. Только от него я другим человеком стал. Многое мне через него
захотелось. И понял я, какие мы жили темные, словно слепые щенки. Возьмем
меня, к примеру. Я ведь ничего, кроме революции, не смыслил. Да и к ней
чутьем тянулся одним, вот как щенок ощупью титьку находит. А вот с
Александром Сергеевичем повстречался, и ныне ясно мне стало, как много
человеку знать нужно, и края тому знанию нет. В две жизни и то всего нужного
не осилишь. Как это у Александра Сергеевича про разум сказано: Да
здравствуют музы, да здравствует разум...
Александр Семенович замолчал и посмотрел в окно. Тусклый фонарь на
столе жалко мигал, уступая комнатушку холодной синеве морозной зари.
- Смешно мне теперь вспомнить, - продолжал Александр Семенович, - как я
впервые перед памятником Александра Сергеевича стоял, как баран перед новыми
воротами. Силюсь вспомнить: что такое? Знакомо как будто, а мозги еле
ворочаются. И как я Александра Сергеевича насчет приверженности к царю
заподозрил. Дура лопоухая! Ну, а теперь, Густав Максимилианович, как
генералишек доконаем - многое нам откроется. Только успевай!
За окном, раскатившись дребезгом в закопченных стеклах, гулко ударил
пушечный выстрел и забили сухим треском винтовки.
Александр Семенович нахлобучил бескозырку.
- Вы здесь оставайтесь, Густав Максимилианович, распоряжайтесь, а я
пройду по окопам. Начинается, а бойцы молодые, необстрелянные!
В дверях Александр Семенович повернулся на мгновение.
- Вот, загадываю я, Густав Максимилианович: настанет ли такое время,
когда не будет по всей России человека, который бы не знал Александра