"Борис Лавренев. Срочный фрахт (Советский рассказ двадцатых годов)" - читать интересную книгу автора

- Я так и думал, - медленно произнес он.
Механик отшатнулся.
- Как? Вы знаете это?
- Не знаю, но я предполагал. - Джиббинс зажал трубку в зубах и, чиркнув
спичкой о подошву, медленно разжег табак. - Но это все равно. У нас нет
выхода. Мы должны уйти завтра утром, как только погрузим последний мешок
жмыха.
В десять вечера вы разожжете топки.
- Вы с ума сошли! А ребенок?
Капитан Джиббинс поднял голову. Глаза у него стали
зеленовато-холодными, как кусочки льда.
- Выслушайте меня, приятель! Если я не исполню приказа хозяина, меня
вышвырнут и занесут в черный список. Ни одна компания не возьмет меня на
работу. Вы холостяк. У меня есть дети и жена. Я знаю, что совершено
преступление, если смотреть на вещи с точки зрения общей морали. Но в
данном случае я смотрю с точки зрения личной морали. Я человек и не хочу,
чтобы моя семья подохла под забором. Мне дороги мои дети. Может быть, вы
не поймете этого, но, когда я думаю о том, что будет с моими детьми, я
принимаю на себя ответственность... И вы не захотите сделать моих детей
такими же отщепенцами и нищими, как этот мальчишка...
- Но команда...
- Команда не узнает ничего, если вы ей не скажете. А вы не скажете
потому, что не захотите смерти моим детям. Мальчика все равно уже не
спасти. Еще два-три часа, и он задохнется... В десять мы засыпаем уголь в
топки. Это приказ!
О'Хидди стиснул виски. Ему показалось, что голова у него раздувается,
как резиновый шар, и сейчас лопнет.
- Хорошо!.. Я буду молчать. Да простит господь мне и вам, Фред!
"Мэджи Дальтон" вышла из одесской гавани ровно в полдень, взяв полный
груз. На пирсе было пустынно, и только у пакгауза жалась скорченная фигура
в длинном потертом сюртуке. Лейзер Цвибель пришел проводить пароход,
потому что у него было девять голодных детей и жалостливое к детям, никому
не нужное сердце. Кргда "Мэджи" свернула за выступ мола, он ушел с пирса,
унося на согбенной спине никому не видимый страшный груз.


10


"Мэджи" благополучно прошла Босфор и Гибралтар. Машины работали хорошо,
взятый в Одессе уголь был отличного качества, люди работали превосходно, и
только старший механик О'Хидди с утра напивался дo одурения и лежал у себя
в каюте опухший и страшный.
За Гибралтаром "Мэджи" вступила в Атлантику на путь, проложенный пять
веков назад упрямым генуэзцем, и в первую же ночь механик О'Хидди на
глазах вахтенных матросов прыгнул со спардека за борт. Погода была свежая,
ветер гнал тяжелую волну, и шлюпки спустить было рискованно. Капитан
Джиббинс отметил этот печальный случай короткой записью в вахтенном
журнале.
Одиннадцать дней "Мэджи" резала океанскую волну и на двенадцатый встала