"Борис Лавренев. Крушение республики Итль" - читать интересную книгу авторанабережную.
- Конечно, они достаточно велики, но я ведь живу не для деревьев. А среди этих смешных людей ни одного мало-мальски интересного мужчины. Вот теперь, Фрэди, я понимаю, до чего вы красивы. - М-гм, - лениво промычал коммодор. - Однако вы не очень любезны сегодня. Я не думала, что вы такой соня. Но поглядите, Фрэди, там, кажется, начинается что-то интересное. Солнце уже взошло, бросив на белый известняк набережной густые индиговые тени. В его серебряном блеске на стене противоположного дома горел яркой зеленью приклеенный на штукатурку лист бумаги. Из переулка, выходящего на набережную, появилась небольшая кучка итлийских капитанов. Они направились к цепи гордой и независимой походкой, очевидно, собираясь приветствовать товарищей по оружию, но по дороге зеленый листок привлек их внимание. Они остановились у стены, и по мере чтения лица их вытягивались, исказились гримасами гнева и злобы, послышались возгласы возмущения и крепкая ругань. В этот именно момент Гемма и обратила внимание коммодора на их группу. Он стряхнул остатки сна и расхохотался. - Действует! Это, значит, тот самый приказ, о котором говорил мне адмирал Кроузон. Пожалуй, Гемма, сейчас начнется романтика. Но смотрите, смотрите, что с ними делается? Офицеры сорвали со стены лист и яростно потрясали кулаками в сторону войск его величества. Потом, словно по команде, они разом повернулись и бросились в город, оглашая воздух бешеными криками. - Ну, сейчас начнется история, - сказал баронет. команды и увидев, как пулеметчики, выкатив вперед аппараты, спешно закладывали ленты. - Неужели будет стрельба? Боже, как это романтично! - вскрикнула Гемма. - Теперь я благодарна вам, Фрэди, что вы взяли меня с собой. Коммодор встал с крана и подошел к залегшей цепи, и как раз в эту минуту из-за угла на набережную выехало открытое ландо. В нем сидела женщина, одетая в лунную тафту, и лицо ее показалось баронету таким небывалым, таким ошеломляюще прекрасным, что он даже зажмурился на мгновение, как от блеска залпа. Но женщина также заметила коммодора, и глаза ее расширились удовольствием и вспыхнули ярче. Когда баронет решился вновь разлепить ресницы, он встретил такой же восторженный взгляд. Вечный поединок зрачков, такой волнующий и острый, - первая не выдержала незнакомка. На лице ее запылала полнокровная утренняя заря смущения, она крикнула что-то кучеру и повернулась к офицеру спиной. Но, увы, дочь главы республики, - ибо это была она, - забыла, что такой маневр не спасает положения. Глубокий вырез платья показал баронету неподражаемую линию спины, напоминавшую ему несравненное искусство японских художников. Он шумно вздохнул и впился глазами в эту линию. Он не слышал, как рядом что-то говорила ему яростным голосом взбешенная Гемма, он не чувствовал даже трех страшных щипков выше локтя, которыми забытая любовница наградила его. Взгляд его оставался прикованным к совершенству очаровавшей его линии, пока она не скрылась в облаке пыли. Подошедший к нему командир бригады, полковник Маклин, седоусый и суровый воин, спросил: |
|
|