"Кейт Лаумер. Укротитель времени ("Lafayette O'Leary" #1)" - читать интересную книгу автора

рода неврозы. И вот теперь, вытащив это наружу, можно встретиться с ним
лицом к липу, убедиться в его нелепости и после этого - похоронить
навсегда.
- Ну, давай, садись, - настойчиво повторил Лафайет. - И объясни мне,
что ты этим хотел сказать.
- Да ты спятил, - проскрежетал громила, оглядываясь вокруг в поисках
одобрения. - Слушайте сюда, - он носит короткие носки.
- Ц-ц-ц... - Лафайет с упреком поглядел на рыжего. - Делай, что тебе
говорят, - а не то я превращу тебя в толстую бабу.
- Че?
Брови рыжего детины сердито поползли вверх по низкому лбу, словно
гусеницы. Рот его раскрылся, обнажая ряд обломанных зубов.
Хозяин обеспокоенно покосился в сторону рыжего, поставил на стол
запыленную бутылку и положил рядом жареного цыпленка - прямо на стол, без
тарелки.
- С вас доллар пятьдесят, - пробурчал он.
Лафайет похлопал себя по карману и вытащил знакомый бумажник, с
некоторым запозданием вспомнив, что в нем всего один доллар. Гм-м, а
почему бы вместо этого одного-единственного не сделать штук пятьдесят? Он
представил себе впечатляющий банкнот - хрустящий, зеленый, вселяющий
уверенность. А почему, собственно, один банкнот?
Почему не представить сразу пачку? И, может, даже кинуть туда несколько
сотенных для круглого счета. В принципе он мог бы представить любую сумму.
О'Лири даже прищурился, чтобы сосредоточиться...
Вдруг послышался какой-то почти беззвучный хлопок - как будто лопнул
большой мыльный пузырь. Лафайет нахмурился. Странное явление - хотя, может
быть, для галлюцинации оно и нормальное. О'Лири открыл бумажник, как будто
проделывал это тысячу раз, и обнаружил там пачку хрустящих банкнотов.
Величественным жестом вытащил одну бумажку: пятьдесят долларов - как и
должно было быть. Но вот написание...
Водяные знаки на поверхности банкнота выглядели как-то незаконченно -
были едва видны. Первая буква была похожа на "О" с маленькой "х" наверху,
за ней следовала перевернутая буква "U", потом какая-то загогулина и
несколько точек...
Постепенно странность исчезла. Казалось, буквы приобрели резкость, как
будто попали в фокус видоискателя. Теперь О'Лири видел, что слова стали
совершенно четкими. Но вот первая буква... Это была по-прежнему буква "О"
с маленькой "х" наверху. Лафайет задумался. Такой буквы, вроде, вообще не
существует. Хотя должна быть - ведь он же ее видит.
И тут его осенило - он даже улыбнулся. Механизм его воображения, будучи
всегда последовательным, изобрел иностранный язык и соответствующий ему,
тоже иностранный, алфавит. Естественно, поскольку он изобрел его сам, то
может прочитать написанное с помощью воображения. Вероятно, это же
относилось и к разговорному языку. Если бы он смог сейчас проснуться и
послушать свою речь, то она, скорее всего, показалась бы ему сплошной
тарабарщиной. Это как стихи, которые приходят во сне. Их быстренько
запишешь, а утром посмотришь - сплошной бред. Но слова на банкноте были
достаточно ясны - надпись под знакомым изображением Гранта гласила:
"Королевские сокровища Артезии". Правда, Лафайет с некоторым удивлением
обнаружил крошечный парик и кружевной воротник. В конце концов, это просто