"Роберта Лэтоу. Ласковый дождь " - читать интересную книгу автора

ты любишь свою независимость, одиночество, когда мы не вместе. Тогда чего же
ты хочешь?
- Я сама не знаю.
- Думаю, что знаешь.
Пол глубоко затянулся в последний раз и затушил сигарету. Медленно
выдохнув дым, он повернулся к Мирелле и привлек ее к себе. Он ласкал ее
грудь, живот, бедра, промежность, влажную от многочисленных оргазмов. Но в
глаза он ей так и не посмотрел. Он поднес к ее лицу свою ладонь, хранившую
следы их близости, и приложил ее к губам Миреллы.
- Все - иллюзия, кроме того, что можно увидеть, ощутить и потрогать,
как вот это, - произнес он, сжимая пальцы в кулак. - Но даже это пропадет,
как мираж, если вымыть руку твоим душистым мылом или очистить душу
посредством рационального осмысления, к которому ты так привыкла. Не думай о
нас, Мирелла, иначе ты потеряешь нас обоих. Ты прекрасная любовница, но при
этом одурманенная своей фальшивой верой в то, что любовь должна быть
разделенной, что мужчина и женщина должны отдать друг другу души, что
истинное чувство может изменить жизнь. Все это иллюзия.
Ты не перестаешь удивлять меня, Мирелла, - продолжал он. - Долгие годы
мы счастливы тем, что даем друг другу, а ты хочешь превратить нашу связь в
нечто банальное и мещанское, в фикцию.
Пол вдруг почувствовал, что она напряглась и даже похолодела в его
объятиях. Он накрыл ее простыней и только тогда взглянул ей в глаза.
Она раздражала его, но вместе с тем поражала в самое сердце своей
исключительной сексуальной красотой и проникновенным взглядом фиалковых
глаз, которые он называл зеркалом ее неугомонной души. Пол Прескотт любил
Миреллу Уингфилд за эти два достоинства, но больше ни за что. Более того, он
ненавидел ее за то, что она радостно и охотно отдавала ему эти сокровища,
ничего не требуя взамен, и поэтому он ощущал себя пленником, согласившимся
принять бесценные дары.
Мирелла вздохнула. Это был тяжелый, сокрушенный вздох смирения и
покорности. Она надеялась, что он не станет продолжать. Ей было жаль, что он
сказал так много. Но это сожаление не могло сравниться с той болью, которую
вызвали пустота его взгляда и холодность его сердца.
Только его руки, прикосновение пальцев, которыми он перебирал ее волосы
цвета воронова крыла и дотрагивался до губ, повторяя их чувственный контур,
заставляли ее верить в то, что он по-прежнему хочет обладать ею.
Она не могла ни улыбнуться ему, ни рассердиться на него. Она думала
только о том, что он единственный мужчина в ее жизни. И тогда она призвала
на помощь ту самую "женскую рациональность", которая была так отвратительна
Полу, вспомнив, что она свободная женщина и вправе разорвать отношения, если
они перестают ее устраивать. Именно так она и поступала на протяжении
последних десяти лет.
Мирелла решительно отняла от своей щеки руку, которая ее ласкала, и,
поцеловав ее, спокойно и холодно взглянула ему в лицо:
- Ты по-прежнему обладаешь способностью очаровывать языком.
- Только языком? - Он насмешливо приподнял бровь.
- Не только. Давным-давно, еще в колледже, это был не только язык, но
еще сердце и мужская сила. Впрочем, с языком и мужской силой у тебя все в
порядке, а вот сердцем ты оскудел. В тебе чувствуется душевная скаредность,
Пол, которая портит темными прожилками безупречный мрамор твоего сердца.