"Эрик Ластбадер. Кайсе ("Ниндзя")" - читать интересную книгу автора

преодолеть эту пропасть отчуждения был не в состоянии.
Иногда он испытывал явственное чувство гнева по отношению к жене. Вот
уже сколько лет она живет в Японии, но не сделала ни малейшей попытки
освоиться в этой стране. Своих друзей, кроме Нанги, у нее не было, да и с
тем она подружилась в результате его настоятельных и продолжительных
усилий. До сих пор она выражала типичное для западного человека недоумение
по поводу нравов и обычаев коренных жителей, их церемониальности и
вежливости. А хуже всего было то, что она начала выказывать слепую
нетерпимость и открытое негодование в отношении японцев, - Николас не раз
замечал это в ходе своих деловых контактов.
Следуя науке, преподанной ему Канзацу, Николас начал погружаться в
себя, пока не достиг кокоро - сердцевины всего сущего. Затем, выбрав нужный
ритм, начал воздействовать на оболочку кокоро, создавая психический
резонанс, трансформирующий мысли в дела.
Чем глубже он погружался в Аксхара, тем плотнее его окружало отражение
кокоро; сознание Николаса росло до тех пор, пока не заполнило всего
пространства гимнастического зала и не вырвалось сквозь стены наружу. Он
увидел раскинувшийся перед ним город, затем Николас как бы на огромной
скорости пронесся через него, и образ городской суматохи начал
затуманиваться. Одновременно с выбросом психической энергии спало ощущение
каких-либо ограничений, и Николас вырвался из тисков Времени.
Снаружи, в блестящей темноте, прошлое, настоящее и будущее
существовали лишь как бессмысленные определения несуществующих понятий. Он
еще не знал, какой выбрать путь в этом пространстве или как лучше
использовать его необозримые горизонты. На это уйдут многие годы испытаний
и ошибок. Разумеется, хорошо было бы иметь советчика, но единственный
другой тандзян умер у него на руках, раздавленный безжалостными силами
Тау-тау.
Трудно сказать, как долго Николас исследовал этот свой новый мир,
поскольку в таком состоянии понятия времени для людей но существует,
ощущается лишь привкус того, что ты где-то снаружи, в окружении сновидений,
в состоянии, когда часы и даже целые дни могут быть спрессованы до уровня
микросекунд.
Когда Николас вновь открыл глаза, он чувствовал себя бодрым и
освеженным; призрак несчастий Жюстины еще слабо витал в воздухе, но вскоре
полностью рассеялся.
Во время его тренировки несколько раз принимался звонить стоящий в
углу гимнастического зала радиотелефон, и, хотя Николас знал, что звонят
именно ему, он не обращал на него внимания. Персонал привык к его
непостоянному графику работы, сотрудники понимали, что если он не берет
трубку, настоятельно беспокоить его следует лишь в случае крайней
необходимости.
Николас постоял под холодным душем, затем попарился, вновь принял душ
и переоделся. Даже образ его испускающей последний вздох малышки был на
время вычеркнут из памяти.
За дверью гимнастического зала его ждала Сэйко. Верная своей рабочей
этике, она захватила с собой папку с бумагами и, сидя на ступеньке винтовой
лестницы, делала какие-то заметки, вносила исправления, словом, не
прекращала трудиться на своего босса.
- Сэйко, - позвал Николас.