"Эрик Ван Ластбадер. Французский поцелуй" - читать интересную книгу автора

лицо застыло в непроницаемую маску, так что у Криса создалось впечатление,
что, если по этой маске ударить молотком, она разобьется на мелкие кусочки.
- Я любил свою жену. Всякий, кто скажет противоположное, солжет. Понятно?
Крис кивнул.
- Понятно. Но должен вас предупредить, что всю следующую неделю, а
может, и часть следующей, на нас будет литься дерьмо, как из рога изобилия.
- Я вам плачу за вашу работу, - сказал Гейбл, уже держась за ручку
двери. - Вот и выполняйте ее, черт побери, не спрашивая у меня на то
особого разрешения.
Вот тут-то и почувствовал Крис впервые, насколько ненавистна ему его
работа. Он всегда верил в святость прав человека, как и в мудрость
американской судебной системы. Каждому гарантируется объективное
разбирательство, справедливый суд и непредвзятая оценка его проступка
здравомыслящими согражданами. Гордость этими достижениями демократии и
привела Криса на юридический факультет.
Но теперь, после возвышенных, идейных дискуссий на семинарах, после
аргументов, которыми он убедил Макса Стейнера передавать ему безнадежные
дела, пришли будни Кругов Ада, когда он сам с тоской во взоре мог
наблюдать, как человеческие отбросы проскальзывают сквозь благородные залы,
где вершится правосудие. Крис видел, что эти люди насмехаются над законом.
Они нанимают ловких юристов, вроде Криса, чтобы те помогли им
выкарабкаться. И Крис, с его наивной верой в то, что права каждого человека
должны быть защищены, послушно вызволял их, просто отвернув от них глаза,
как от бородавки на носу симпатичной женщины. Он предпочитал совать голову
в работу, как страус сует ее в песок при опасности. Не его дело, убеждал он
себя, судить о личностных качествах его подзащитных. Это - дело психиатров.
Теперь он понял, что, не обращая внимания на то, каких клиентов он
берется защищать, он вынужден закрывать глаза на то, каким адвокатом он
становится. Даже не заметив, когда это случилось, он вдруг обнаружил, что
его вера в правоту того, что он делает, пошатнулась. Дело Маркуса Гейбла
было, как говорится, последней соломинкой, которая сломала спину верблюда.
Оно, как лакмусовая бумажка, проявило все сомнения и страхи Криса.
Он вспомнил слова Макса Стейнера: Надеюсь, вы знаете, на что себя
обрекаете, м-р Хэй. И его ужасно наивный ответ: Знаю, сэр. Весь ужас
заключался в том, что Крис абсолютно не знал, во что встревает. А вот Макс
знал, по-видимому. Почему он не осадил Криса с самого начала?
Крис недоумевал, как он примирит эти новые и опасные ощущения с его
прежним наивным идеализмом. Он настолько отчаялся найти ответ на этот
проклятый вопрос, что решил просто выбросить его из головы.
Он проглотил злость, которую чувствовал по отношению к Маркусу Гейблу,
разочарование, которое он чувствовал по отношению к самому себе, и
сосредоточился на работе, которую надо доделать. Он перебрал в уме
обвинения, выдвинутые против Гейбла прокурором. Он вызвал бывших друзей
Линды, ее психиатра, врачей клиники, в которой она не раз побывала, пытаясь
излечиться от алкоголизма и наркомании. Аликс Лэйн, помощник окружного
прокурора, поняв намерение Криса выразила решительный протест, заявив, что
эти свидетельские показания несущественны и могут просто ввести в
заблуждение суд. Протест был отклонен.
Свидетели вспомнили многочисленные случаи депрессии Линды Гейбл, ее
навязчивые идеи, вспышки ярости и тихой истерии. Один из врачей показал под