"Эрик Ван Ластбадер. Зеро" - читать интересную книгу автора

Голова закружилась. Сивит сжал ладонями виски. О Господи, подумал он,
как давно я потерял ее! И спустя все эти годы рана еще кровоточила, словно
Митико лишь вчера лежала с ним рядом.
Боль ледяными тисками сжимала сердце. И все же воспоминания о давнем
прошлом лучше мыслей о содеянном всего три дня назад. Откуда ему было
знать, что все получится так мерзко? Теперь пути назад нет, да еще
неотвязные, изнурительные кошмары... Нет, эти раздумья до добра не доведут.
Он и так их помнит, кем был прежде, он и так чувствует себя Сизифом,
который вечно толкает плечом обломок скалы и вновь и вновь тщетно пытается
вкатить его на вершину. И пусть его ремесло зовется службой на благо страны
- это не имеет ровно никакого значения. Ни почестей, ни наград она ему не
принесла, если не считать нескольких медалек с выгравированным на них его
именем, запертых в опечатанном ящике. А руки-то в крови. И весь он - тоже в
крови. Не оттого ли и завел он привычку сжигать после выполнения задания
всю свою одежду?
Убийство человеческого существа, думал Сивит, наверняка ведет если не
прямиком в ад, то в чистилище. Предрассветная темнота последних ночей
угнетала его, требовала ответа, будто обличающий перст Божий. Некогда
Господь вдохнул жизнь в сгусток праха, а он своими руками уничтожает ее,
снова превращает в прах. Насколько же должно быть мерзостней тем, кто
обрекает на смерть миллионы?
В последнее время Сивит много размышлял о Боге. Он чувствовал, как с
каждой новой "прополкой", с каждой отнятой у мира жизнью путь пред грозные
очи Творца сокращается еще на шаг. Он трепетал по ночам, ощущая Его грозное
светозарное присутствие; сам того не сознавая, Сивит впитывал новую
духовную энергию. Но эта энергия скорее устрашала, чем придавала сил.
Мысленно перебирая события прошлого - память и логика всегда числились
среди его достоинств, - он наконец пришел к пониманию первопричины страхов:
ужас обуревал его не столько от раскаяния в своих грехах, сколько из-за
отсутствия угрызений совести, которые, по идее, должны были бы сопровождать
его на каждом шагу избранной стези. Но даже если бы он избрал ее не по
своей воле, то все равно пришел бы к тому же.
Впервые за несколько десятков лет он по-настоящему одинок. Оттого-то,
конечно, и преследуют его постоянно мысли о Боге. Годами копившиеся вопросы
без ответов навалились скопом в ту самую пору, когда Сивит ударился в бега
и вынужден был спасать свою шкуру.
Недавно его едва не достали. Все уже рухнуло. Почти все. Но Сивит
ускользнул, скрылся сюда, на Мауи. Вот только надолго ли, гадал он. Сколько
ему отпущено, прежде чем его снова выследят? Преследователи действуют ловко
и быстро. Они всегда славились мощью своей организации. Кому-кому, а Сивиту
это отлично известно. Он едва не засмеялся, но закусил губу. Слишком
горькой получалась ирония.
И вот, думал он, кончилось его время и все свелось к той же
дьявольской игре со смертью. Правда, надежда умирает последней, но как она
эфемерна! Я поставил на карту все - больше, о, гораздо больше, чем
собственную жизнь. Я верю, что интуиция меня не подвела, и верю, что был
прав. Но вдруг все же это не так?
Сивит редко снисходил до копошащихся вокруг обывателей и обычно лишь
краешком глаза замечал их суетливую возню. Их устремления ограничивались
вторым автомобилем, заботы - парочкой отпрысков, а горизонт - расстоянием,