"Эрик ван Ластбадер. Ниндзя [B]" - читать интересную книгу автора

- М-м. Почему-то я вам верю. - Со Пэн рассмеялся, тихо и беззлобно. - Был
точно такой же день, когда Цзон пришла ко мне в первый раз. Ей тогда не
исполнилось и трех лет, совсем маленькая девочка. Когда-то у нее была
большая семья. Не знаю, что с ними стадо; похоже? этого не знает никто,
потому что я пытался разыскать ее родственников много раз, и все
бесполезно.
Через какое-то время это уже не имело большого значения. Она стала для
меня дочерью. У меня много детей, а теперь есть уже и внуки, и правнуки -
так много, что я иногда путаю их имена. Ладно, простительно для старика, у
которого голова занята другими проблемами.
Должен вам признаться, полковник, что Цзон занимает особое место в моем
сердце. В ее жилах не течет моя кровь, но к ней перешла часть моей души,
понимаете? Вы должны об этом знать, прежде чем уедете из Сингапура.
Некоторое время Со Пэн молчал; казалось, он грезит о дальних странах иди,
может быть, о давних временах. Угольно-черное небо наконец разверзлось
косыми струями, которые барабанили по квадратной крыше мансарды и стекали
по ее коротким свесам. Блестящие листья деревьев дрожали под тяжестью
дождя; вскоре все вокруг затянулось сплошной пеленой воды. Полковник уже
не мог различить перед собой крышу дома; на них наступал густой дымный
туман. Это напоминало серо-зеленое полотно художника-пуантилиста, на
котором проступали неясные тени, словно незаконченные мысли, бродившие в
каком-то божественном сознании.
- Мне сейчас кажется, что мы очень одиноки здесь, наверху. - Со Пэн
улыбнулся. - В Азии человек никогда не бывает по-настоящему одинок,
правда? - Старик стоял неподвижно, словно изваяние, и это выглядело полной
противоположностью всему окружающему миру, находящемуся в непрерывном и
яростном движении. На полковника летели брызги от подоконника, будто он
стоял на носу катера, вышедшего в открытое море, и он отступил в глубину
мансарды. - Здесь другой мир, - продолжал Со Пэн. - Наш мир другой. Мы
рождаемся, вырастаем и живем всю жизнь с ощущением вечности, которая рядом
с нами. Я всегда думал, что у этой вечности есть две стороны: в ней,
несомненно, наша большая сила, и в то же время - наша слабость, особенно,
когда мы сталкиваемся с Западом. Боюсь, большинство моих соотечественников
недооценивают европейцев именно потому, что считают их варварами,
неспособными в полной мере понять восточные взгляды на человеческое
достоинство и природу времени. И это может привести к гибели. Посмотрите
на японцев - на что они замахнулись! Это было величественно, но глупо.
Правда, японцы умеют с честью проигрывать. Большинство их легендарных
героев по западным меркам были бы признаны жалкими неудачниками. Японцы
глубоко чтут их отношение к жизни, их мысли - но для Запада важны только
деда, только результат. Кажется, это называется протестантской этикой? Что
ж, теперь любой японец скажет вам, что тут не над чем смеяться.
Протестантская этика разгромила Японию; этой стране пришлось дорого
заплатить за свою ошибку, за Пирл-Харбор. Америка оказалась спящим
великаном, ужасным в своем гневе. - Со Пэн всматривался в яростный ливень.
Воздух стад тяжелым от влаги. - Мы не понимаем, что настало другое время.
Мы все еще смотрим в прошлое, когда не было ничего, кроме вечности, и не
можем угнаться за настоящим. - Он рассмеялся. - Но дайте нам срок. Мы
очень сообразительные и гибкие люди, мы умеем учиться. Смотрите, как бы мы
вас не обошли!