"Мартти Ларни. Прекрасная свинарка, или Неподдельные и нелицеприятные воспоминания экономической советницы Минны Карлссон-Кананен, ею самой написанные" - читать интересную книгу автора

передавал мысли Сеппо Свина. Я оскорбила внешний авторитет генерального
директора (о внутреннем его авторитете лучше не говорить), и это оскорбление
больно задело также его двоюродного брата. Наконец-то я услышала правду,
чистую правду, которая, как говорится, и в огне не горит (точно так же, как
ложь). Однако чистая и простая правда очень редко бывает абсолютно чиста, а
еще реже - проста. Когда я через час робко вошла в кабинет генерального
директора, я услышала уже совершенно противоположные истины; я, оказывается,
самая милая и самая умная в мире женщина, чье знание языков просто
феноменально; я одеваюсь элегантно, к работе отношусь с величайшей
добросовестностью, я остроумный собеседник, и, что самое важное, во мне есть
изюминка.
Итак, мой начальник был снова под хмельком. Лицо его имело цвет,
характерный для алкоголиков: оно отливало черничной синевой. Прищуренные
глазки, казалось, плавали в коньячной подливке, а липкий язык то и дело
облизывал толстые губы. Рабочий день был окончен, контора закрыта, и никто
уже не мог нарушить наш великолепный tete-a-tete.
Жаркий летний день еще продолжал сгонять пот, словно решил не оставлять
недоимок на завтра. Генеральный директор снял пиджак и включил вентилятор.
Он посмотрел на меня ласковым взглядом, ну, по меньшей мере так, как
человек, желающий любить ближнего своего.
- Минна, - проговорил он, слегка запинаясь, - я вчера забылся, но
все-таки не окончательно. Я помню еще вполне ясно, что обещал тебе повышение
оклада. Это мы устроим при первом же удобном случае. А сейчас у меня имеется
к тебе другое дело. Через неделю я еду в Лондон и хотел предложить, чтобы ты
поехала со мной. Мне нужен переводчик... Ты ведь понимаешь, мое знание
языков... Не стоит говорить об этом. Компания оплатит тебе проезд в первом
классе, и, кроме того, ты будешь получать еще суточные. Но прежде...
Он встал и начал пожирать меня глазами. В это время распахнулась дверь
и в кабинет вошел возбужденный Симо Сяхля. Он не решался признаться, что
сказать ему самому нечего, и принялся излагать заимствованные у кого-то
мысли.
- Я уже говорил нейти Баранаускас, что компания никогда больше не
доверит ей представительства, - выпалил он, задыхаясь и глядя на меня с
осуждением, а на своего двоюродного брата - с восхищением. - Мой долг -
требовать, чтобы каждый сотрудник, каждый служащий нашей компании исполнял
свои обязанности безупречно, так, чтобы на него можно было вполне
положиться, чтобы каждый, так сказать, излучал несомненную надежность,
идейное воодушевление, жертвенность и социальное мышление и чтобы...
- Да перестань ты! - раздраженно воскликнул генеральный директор. -
Какого дьявола ты тут толчешься? Ведь контора закрыта, чего не идешь домой?
Симо Сяхля, жизнь которого состояла из одних лишь намерений,
растерялся. Во избежание неприятной обязанности думать он обычно мгновенно
усваивал мнения своего двоюродного брата, но тут уж никак не мог ожидать,
что генеральный директор изменит свое мнение вдруг за какую-нибудь минуту.
- Я только думал... - попытался было оправдаться вице-директор, бросая
на своего двоюродного брата умоляющие взгляды.
- Думал, думал! На одном думанье далеко не уедешь. Надо действовать.
Понятно?
- Конечно, конечно... Я, кажется, ошибся. Когда ты говорил о вчерашнем
поведении нейти Баранаускас...