"Елена Ларина. Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб" - читать интересную книгу автора

- Я не предсказываю будущее, - сказал он не особенно дружелюбно, - и
вообще не имею ни малейшего желания в него заглядывать.
- Никогда не встречала людей, которым было бы это неинтересно, -
попыталась я затронуть любимую тему.
- Будущее интересует меня лишь настолько, чтобы продолжать жить и не
покончить с собой. - Этот пассаж Туманский окрасил удивительным цинизмом.
Видимо, оттого, что болезненно переживал внезапную перемену в своем
ближайшем будущем... Самое неприятное, что в этом была моя вина. Или я
слишком много о себе возомнила?
- Вы не могли бы рассказать немного о том, как все начиналось? -
предложила я, припоминая, что, кажется, этот вопрос и был у меня первым.
- Что именно начиналось? - переспросил он, нахмурив темные брови и
действительно силясь меня понять.
- Как вы стали виолончелистом? - сказала я, ужасаясь тупости вопроса.
Он шумно вздохнул, глядя в полированную крышку рояля, и сказал:
- Начал заниматься... - пожал он плечами. - Но виолончелистом я не
стал. То есть я бываю им. Иногда. Когда беру в руки инструмент. Но потом
перестаю быть. Становлюсь кем-то другим.
- Кем?
- В зависимости от того, что я делаю. Читаю - читателем, пишу -
писателем. Пельмени варю - кухаркой. И так далее.
- А кто вы сейчас? - спросила я с интересом.
- Я вот как раз сейчас пытаюсь это понять, - он усмехнулся и оторвал
свой взгляд от манящей черноты рояля. Какого цвета его глаза, мне
рассмотреть не удалось. Заметила только, что темные.
- Какая музыка вам ближе? - попыталась я заговорить на тему, которая
должна была быть ему интересна.
- Мне ближе то, что дальше, - кратко ответил он. Но потом, видимо, и
сам почувствовал, что это сильно смахивает на хамство, и поспешно добавил. -
Я имею в виду, что мне интересно то, чего я раньше не делал. Чем сложнее
задача, тем интереснее. Я готовил для этого конкурса сложную программу.
Шнитке. Шостакович. То, чего раньше избегал. Теперь дорос. Но пока, видимо,
не судьба.
- Что у вас с рукой? - проникновенно спросила я. И мне показалось, что
вопрос мой торчит из беседы, как сучок из доски.
- Поскользнулся, упал, очнулся - гипс. - По-моему, он надо мной открыто
издевался. Даже голову набок склонил, наблюдая за выражением моего лица.
- Я серьезно... - вздохнула я и опустила глаза. Ну посмотри на меня.
Разве можно такую обижать?
- В драку ввязался, - нехотя сказал он.
- Ну как же можно! Вам ведь надо руки беречь! - участливо пролепетала
я.
- Голову мне тоже надо беречь, - резонно заметил он.
- А на вас что, напали? - Я попыталась сделать самое
наивно-восторженное выражение лица, на которое была способна.
- Да нет, ну что вы... - он позволил себе рассмеяться. - Я всегда
нападаю первым.
И я неожиданно увидела в нем за синеватой небритостью и мрачной
невозмутимостью того самого юношу, которого питают надежды.
- Вы совершенно не похожи на музыканта, -сказала я, смутно отдавая себе