"Ольга Ларионова. Формула контакта" - читать интересную книгу автора

наклонилась к плечу, а плечо подпрыгнуло к уху.
Уготасп поспешно сцепил руки за спиной и принялся массировать пальцы,
наращивая твердые плоские ногти - чтобы ловчее косточки выбирать.
На циновках, выстланных под зеленой виноградной аркой, двумя рядами,
друг напротив друга, чинно восседали Неусыпные. Кувшинчики и скорлупки с
соусами и приправами, загодя развешанные над циновками, источали пряный,
щекочущий ноздри аромат. Конечно, вкуснее всего пахло на правом конце, где
сияла солнечным бликом плешь наивысочайшего, но сегодня стоило держаться
подальше от стариков. Уготасп уже собирался было втиснуться где-то
посерединке, промеж троюродных, как вдруг до него донесся визгливый голосок
старейшего, углядевшего его появление:
- Восемь мешков зерна сгноил!
Ага, продолжался вчерашний скандал, когда у него за постелью обнаружили
хоронушку.
- Восемь полных мешков у себя схоронил! А как за стол, так вперед
других!
Это замечание явно противоречило действительности, но никто не позволил
себе ни возражения, ни усмешки.
- Девки, ему несете? Уполовиньте миску!
Рахитичная тонконожка, бросившаяся было к Уготаспу с полной посудиной,
растерянно закрутилась на месте, но ее дернули за нижнюю юбку, и она, плохо
соображая, вывалила три четверти золотистой жирной рыбы в миску ближайшего к
Восгиспу старика, так что янтарные брызги с чешуёю выметнулись снопом.
Старцы брезгливо отстранились - суета, потеха нечестивому. Да и верховному
жрецу негоже было столь пристально разбирать вину звонобоя. Ну, утаил мешки,
украл то есть, так ведь восемь мешков. А на святожарище, бывает, наверх
волокут десять по восемь, да сала, да рыбы сушеной сколько ворохов...
Порченое все, ясное дело, какие ж запасы без порчи? Зато и вонь несусветная,
к ночи дым от святожарища на город падет, так до рассвета гул сдавленный -
кашляют, хамье, Нечестивого призывают...
- Все восемь мешков на жирном загривке подымешь, на самую вершину
Уступов! - Старейший подавился, его бережно похлопали по спинке между
лопатками. - Потаскун синеухий...
Ага, вот оно что. Донесли-таки.
Отрыгнув рыбью косточку и отерев руки о широкий водяной лист, Восгисп
выпрямился и зорким прищуренным оком обозрел сидящих - к кому бы еще
половчее прицепиться. Все понимали - не с досады, не с больной спины. Надо ж
было свалиться такому чуду невиданному, как эти Боги Нездешние! Вроде и не
мешают, тем паче не карают и не одаривают, а беспокойно... В хамье городском
непонятие растет.
А уж где непонятие, там и неблюдение. А как блюсти закон, ежели в нем
про все есть, а про Нездешних - нет? Страшно. Ведь до тех пор град стоит,
пока в нем ничего не меняется. Было же царство могучее - Снежным называлось,
там закон не блюли, человеческим умом дела вершили... Страшно кончилось,
оголодали, переели друг друга, а уцелевшие живьем замерзли. А может, и не
так было, в Снежном царстве ведь никто не побывал.


2