"Ольга Ларионова. Формула контакта" - читать интересную книгу автора

терять почтительнейшей позы.
Людей возле него все прибывало и прибывало. Таскуны, сбросившие свою
поклажу возле наклонных катков, ведущих прямо в подземные хранилища;
просители, не согласные с выделенной им долей за назначенный урок; родители,
большей частью глубокие старики, пришедшие справиться о здоровье матерей с
новорожденными, и просто любопытные, подслушивающие и подглядывающие возле
Храмовища, чтобы разнести любую новость раньше, чем объявит об этом с
Уступов Молений глас Спящих Богов. Кольцевая площадь, отделявшая Закрытый
Дом от прочих строений города, шумела и пылила.
И вдруг этот шум затих - разом, словно люди остановились на полуслове с
открытыми ртами. На галерею из темноты внутренних покоев величественно
выплывали Неусыпные, разодетые пестро и причудливо, точно весенние бабочки.
Чем старше и плешивее выглядел почтенный жрец, тем пестрее и ярче были его
многочисленные платки, передники и наплечники.
- Милостью Спящих Богов низкорожденному позволяется говорить! -
раздался дребезжащий голос. - Но не лукавя и не словоблудя. Кратко.
Инебел поднял голову. Перед ним в тени навеса сидел скрюченный больной
старик с желтым, подергивающимся лицом. Еще никогда он так близко не видел
старейшего жреца, в торжественные дни отделенного от толпы внимающих
пологими ступенями святожарища.
- Наивысочайший Глас и Око Богов, именуемый Воспевающий Гимны Спящим,
дозволил мне говорить! - Инебел скосил глаза налево и направо, успокоился -
начал он правильно, ничего не переврал. - Имя мое - Инеисто-Белый, что и
подобает маляру, духом и телом принадлежащему Спящим. По уроку на семью и
уроку за выкуп дано мне было расписывать стены картинами, повествующими о
жизни посетивших нас Нездешних Богов. Рисовал я зверей невиданных, золотого
и угольного, чьи пасти окаймлены роговищем острым, как у мерзостной
ящерицы-гуны, передние лапы осенены опахалами, задних же нет вовсе. Чтобы
выполнить выкупной урок, вставал я до рассвета и доподлинно знаю, что и
звери чудные поднимались задолго до восхода утреннего светила.
Он остановился и перевел дыхание. Площадь зачарованно слушала,
настороженно смотрели прямо ему в рот и жрецы.
- Для того чтобы правдиво изобразить сих нездешних тварей, я должен был
постигнуть их суть и назначение. Но мне это долгое время не удавалось, и я
смиренно полагал, что диковинные существа своим нелепым видом лишь веселят
взор Нездешних Богов... - Он вдруг спохватился, что говорит пространно и
неподобающе вольно; но никто не прерывал его и не ставил на место, значит,
можно было продолжать. - Но вскоре я увидел, что светлое обиталище
пришельцев доступно лишь взору нашему, но не слуху, и что по видимости одной
судил я о сущности и недвижного, и живого, полагая все равно беззвучным.
Между тем чудные звери несомненно издают громкие звуки, ибо боги
оборачиваются к ним, когда те разевают свои пасти, взлетев на возвышение
подобно пчелам или стрекозам. Крик их должен быть страшен даже Богам, и я
видел своими глазами, как сегодня утром одна из Богинь отшатнулась от
золотого зверя и заслонила свое блистательное ухо...
Воспевающий Гимны Спящим смотрел на Инебела так пристально, что
перестал даже дергать правой щекой. Что ж, пока юноша говорил только: я
видел. Но сейчас он скажет: я думаю... И не дернется ли тогда бешеной
гримасой желчное лицо, не махнет ли низшим жрецам, чтобы заломили руки
смельчаку, чтобы вырезали язык?