"Ольга Ларионова. Картель" - читать интересную книгу автора

инстинкта самосохранения, ибо я хотел мирной жизни, спокойной работы - и
ни-ка-ких душевных флюктуации. Хватит с меня и одного долгосрочного
гатчинского романа, о коем я не упомянул ни разу, ибо, во-первых, он к
данному рассказу прямого отношения не имеет, разве что объясняет мое
холостяцкое состояние, а во-вторых, я весьма успешно применил к нему правило
Герострата и систематически не вспоминаю о нем каждую неделю.
И вот теперь - эта непрошеная Аделя! Я давно и прекрасно знал, что есть
вещи, на которые нельзя смотреть слишком пристально, потому что от долгого
взгляда в них начинают открываться бесчисленные сезамы - один за другим, как
вложенные друг в друга деревянные матрешки; но откуда же мне, унылому
эмпирику, было знать, что та нежная, спокойная покорность перед
надвигающейся осенью, удивительно присущая именно русским женщинам, и есть
то самое, от чего меня, береженого, бог не убережет...
Я хотел еще добавить про беглых роботов, которые посередь бела дня жрут
несуществующих карасей в сыром виде, но никому не видимая собака подошла ко
мне и положила лапы на плечи. Сложное чувство стыда и бесполезности
сопротивления захлестнуло меня, но тут всемогущая техника пришла ко мне на
помощь в лице вышеупомянутого "домового".
- Завсегда, ваше благородие, понапрасну лаяться изволите, - процитировал
он трубным гласом. - Том шестой, страница семнадцатая, шестая строка сверху.
Издание последнее, полное.
Басманов брякнулся головой об стол... Аделя с Бехлей затряслись от хохота
бесшумно и тактично.
- Пошел к чертям, - сказал я, невольно копируя царя Соломона в
интерпретации Саши Черного. - И чтоб я твоей жестяной рожи больше не видел
ни днем, ни в любое другое время суток.
"Домовой" солидно меня выслушал и не рванулся в дверь, как следовало бы,
а подошел к пульту и, заслонив его от меня, защелкал какими-то
переключателями на его панели и одновременно - на собственном брюшке. Видно
было, что за время моего отсутствия Басманов изрядно прибавил ему
электронной самостоятельности. Затем на пороге уже, отвесив галантный поклон
(отнюдь не в мою сторону), изрек: "Приступаю к выполнению второй части
программы, всегда к вашим услугам", - и, чмокнув присосками, исчез в
коридоре.
Наши гости, вряд ли догадываясь, что это на меня нашло, поспешили
откланяться и последовать за ним,
- Свинья, - убежденно проговорил Басманов, когда мы остались вдвоем. -
Аделя, конечно, старая дева и собирается заводить себе псину именно из тех
соображений, что и Соболевский, но зачем же было говорить об этом вслух?
Ну что я мог возразить? Свинья и есть. И робота прогнал, они теперь с
Бехлей бредут по темной дороге - посветить некому. Лошадей Аделя боялась, я
знал.
- Чей "домовой"? - спросил я. Иметь в собственном домашнем пользовании
таких роботов было привилегией сотрудников заповедника, живущих в
крестьянских избах и ведущих натуральное хозяйство в целях сохранения
деревенского колорита.
- Бехлин был "домовой", - ответствовал Илья угрюмо. - Мне это было во как
необходимо - наша БЭСС нюхается только с библиотеками и архивами. Что такое
сосновая ветка, она понятия не имеет. У нее нет ни глаз, ни носа, ни
пальцев, она не в состоянии...