"Ольга Ларионова. Картель" - читать интересную книгу автора

начали с моего семейного положения.
- У нас в отделе как-то подобрались все холостяки, - как можно тактичнее
избавил я ее от следующего вопроса.
Она кивнула. Я ее спрашивать не стал. Все и так было ясно. Вся мужская
половина нашего курса единогласно прощала Аське Табаки и нечесаные лохмы, и
феноменальное, прямо-таки изощренное отсутствие вкуса в одежде, и
первобытные, начисто лишенные женственности манеры, и даже то, что за все
пять университетских лет она ни разу не вышла из роли "своего парня".
Но вот с ее голосом примириться никто не мог.
- Ну, мне пора, Кимыч, - сказала Аська почти тихо, и я понял, что значили
все эти паузы в конце нашего разговора.
Она хотела сказать: "Возьми меня к себе в информаторий". И не сказала.
Все мы остались прежними: Аська - молодчиной, я - тупым эгоистом, Басманов -
вундеркиндом-первокурсником.
Я возвращался к себе, прямо скажем, не в лучшем расположении духа. От
ракетодрома до информатория, если идти пешком по тропинке, было не больше
двадцати минут, и я двинулся опушкой рощи, хотя осень была настолько
поздняя, что от очарования и пышности ее не осталось уже и следа. Из
реденького, сотканного сизой моросью тумана вынырнула вдруг стройная девичья
фигурка в супермодном дождевом костюме, светящемся от ударов капель. Она
двигалась мне навстречу, резко выбрасывая вперед чересчур обтянутые брючками
ноги, и если бы не эта скачущая походка, то невольно напрашивалось бы
сравнение с тропической рыбой, рождающей фосфорические искры от
соприкосновения с вечерним морем тумана. Мы поравнялись.
- А ведь вас-то я и встречаю! - вдруг пронзительным голосом закричала
она, упирая мне в грудь остренький палец в светящейся перчатке.
Я вздрогнул и поскользнулся. Обретя равновесие, заглянул под капюшон.
Святые горы! Это была главный архитектор заповедника.
- Ваш робот!.. - начала она слишком высоко и не выдержала - голос
сорвался.
Я воспользовался паузой, чтобы сразу расставить точки над i, и заявил,
что никакого робота в личном пользовании не имею (его у меня действительно
выпросил Басманов), а все пушкиногорские "домовые" с момента запуска
информатория подчинены эксплуатационному отделу, с которого и спрос.
- Вы не увиливайте! Робот числится за вами, и он позволяет себе среди
бела дня разгуливать по заповеднику!!!
Я робко заметил, что роботы не могут "позволять себе", а действуют в
соответствии с заложенной в них программой.
- Тем хуже! Значит, позволяете себе вы! У нас существуют вековые
неписанные традиции...
Я невольно склонил голову.
- И мы боремся за сохранение типичного ландшафта первой трети
девятнадцатого века...
Что она борется - это я знал. Боролась она в основном с Бехлей.
Обелисками ее побед были громадные ледниковые валуны, замшелые и наполовину
ушедшие в землю, со стесанными боками и добротными, способными пережить века
рельефными надписями, отмечающими границы имений, взаимное расположение
деревень и прочие достопримечательности заповедника. Лично мне это нравилось
гораздо больше, чем пластиковые таблички с несмываемыми надписями, как это
делается во всех других парках и музеях. Но Бехля, творец большинства