"Ольга Ларионова. Выбор (Журнал "Аврора")" - читать интересную книгу автора

было решать - кто? И решать быстро. Промедление - гибель обоих.
Уэда покосился на табло кибердиагностера. Хорош помощник - выкинул
белый флаг: "Оба варианта равно возможны" - и отключился. Но это сейчас
последней санитарке понятно. Нужно же выбрать! Предположим, донором будет
_этот_ - атрофия некоторых мышц, вероятно, следствие нескольких
десятилетий, проведенных в контейнере, где никакие тренажи полностью не
воссоздают мышечную нагрузку... Но пребывание на Марсе, где сила тяжести
меньше земной, тоже ведь дает аналогичную картину. Вот, пожалуйста, _тот_
тоже с недоразвитыми мышцами... Космический загар? А поди отличи его от
антарктического! И _этот_, и _тот_ могут похвастать загаром, не
характерным для обычных людей... А вот: у настоящего Арсиньегаса должен
сохраниться шрам шестилетней давности - след аварии, приведшей его на
Мерилайнд... М-да. Это можно было предвидеть. Оба они по праву называются
Арсиньегасами - на каждом не меньше полудюжины шрамов. Одинаковые
характеры с одинаковыми последствиями. Сопоставить с имеющейся в архиве
историей болезни? Можно. Но - время! Время... Неужели нет способа
мгновенно и безошибочно отличить настоящего Арсиньегаса от ненастоящего?
Настоящего - от ненастоящего...
Вот когда пришел ужас. Когда он, Сидней Дж.Уэда, главный хирург и
заведующий Мерилайндской донорской клиникой, гуманнейший человек
гуманнейшего из обществ, поймал себя на безотчетном, но категорическом
разделении этих двоих на две категории - высших и низших, подлинных и
поддельных, достойных жить и обреченных умереть. И тогда он выбрался в
коридор и прислонился к стене. И еще одна мысль, одолевающая всех слабых
людей в такие решительные минуты, не давала ему покоя: почему это
свалилось именно на него? Почему решать за всех должен именно он?


Когда автоматические каталки, унося два безжизненных тела, скользнули в
операционную и створки двери за ними глухо сомкнулись, Сарри осталась
совсем одна в огромном приемном покое, словно специально предназначенном
для того, чтобы в ожидании исхода долгой и тяжелой операции бесконечно
кружить по его чуть поскрипывающему полу, отмеряя из одного угла в другой
шестьдесят шагов. Сарри знала это совершенно точно: шестьдесят шагов.
Доктор Уэда любил повторять: "Ожидающий исхода операции находится почти в
таком же тяжелом состоянии, что и оперируемый". Поэтому к ожидающим всегда
выходил кто-нибудь из младшего персонала, чтобы вместе кружить по этому
овальному, затененному широколиственной зеленью, покою.
К Сарри не вышел никто, и она была благодарна за это. Ей не нужны были
никакие объяснения - она с точностью до секунды знала, когда тела будут
перенесены с каталок на столы, сколько еще времени потребуется для
дезинфекции кожи, выдачи рекомендаций кибердиагностером в прочих
предварительных процедур. А люди уже давно наготове. И вот сейчас, в этот
самый миг, приступают к операции...
Еще несколько секунд. Приступили.
Значит, выбор сделан, выбор безжалостный и беспристрастный, потому что
никто из тех, кто причастен к этому выбору, не мог быть пристрастным хотя
бы в силу своего неведения - для всех их оба Арсиньегаса были совершенно
одинаковы. Она одна могла бы мгновенно и безошибочно найти _своего_ Дана.
Но выбор уже сделан. Теперь ей остается только ждать - бесконечные часы