"Ольга Ларионова. Планета, которая ничего не может дать" - читать интересную книгу автора

и все лицо. Их попросту не было...
Он поднял руку и осторожно потрогал гладкий высокий лоб. Пальцем провел
по шее, вдоль руки.
Камень.
Он долго стоял, силясь что-то постичь. Потом вздрогнул. О чем он сейчас
думает? Этого он не мог понять. Путаница мыслей. Она превратилась в
камень? Глупости... Можно принять вид камня, но превратиться в него?..


Девушка протянула ладони вперед - было совсем темно, и если бы не
слабое инфракрасное излучение звезд, она вряд ли смогла бы найти ту
дорогу, по которой она шла вчера утром вместе с козлобородым провожатым.
Впереди еще крутой подъем, острый щебень, попадающий в сандалии, и по краю
холма - литые веретенообразные тела кипарисов, нацеленные в ночное небо,
точно ждущие сигнала, чтобы рвануться вверх и пойти на сближение с
кораблем, бесшумно, воровски уходящим от Геи.
Девушка проводит рукой по шершавой стене. Нащупывает провал двери.
Изнутри кто-то рычит и всхлипывает. Можно не бояться, это во сне, но
только бы не разбудить никого: ее белое платье видно издалека, за ней
погонятся, и она может потерять дорогу. А для нее сейчас главное - не
сбиться с пути. С трудом она нашла ту харчевню, у которой вчера они
расстались со стариком. Он нырнул сюда, в душный проем слепой двери.
Девушка двинулась дальше, шаг за шагом повторяя вчерашний путь. Вот
высокий пень, на который женщины ставили свои кувшины, поднимаясь в гору и
отдыхая на половине пути. Вот отсюда она свернула на узенькую тропинку,
круто взбирающуюся на холм. Здесь ее встретил раб с тростниковой сеткой
для рыбы, и она ускорила шаги, встретившись с ним взглядом.
А вот и вершина холма, и здесь она увидела этого человека.
Было в нем что-то отличающее его от всех других геанитов. Не лицо, лица
она не помнила, хотя у нее сохранилось ощущение, что смотреть на него
доставляло ей удовольствие. И не одежда - она была обычная и поэтому не
запомнилась совсем. Но было в этом человеке какое-то спокойствие, оно
проскальзывало и в выражении сжатых губ, и в сдержанной медлительности
легкой походки, и в том, как он обошел ее, не только не обшарив ее жадным
взглядом, как это делали все встречные геаниты, а попросту не заметив ее.
Что он делал на холме? Вчера она не могла понять этого. Но сегодня,
увидев впереди пепельное свечение предутреннего неба, девушка поняла: он
поднимался сюда, чтобы посмотреть, как из-за моря встает далекое негреющее
солнце. Вчера она не знала этого, но все равно что-то толкнуло ее, и она
пошла следом за этим человеком.
Они петляли по узким сырым лабиринтам приморских улочек. Девушка не
знала, удаляются ли они от центра или приближаются к нему. Человек ни разу
не ускорил шагов. Так же тихо шла за ним девушка. Но странно, чем дальше
продолжался этот медленный спокойный путь, тем больше ее охватывало
предчувствие чего-то необычайного, и ей хотелось подтолкнуть его,
заставить идти быстрее. Если бы она могла, она заставила бы его побежать.
Но ей приходилось сдерживаться и замедлять шаги, и внутри нарастала
капризная детская злость, и смятенное недоумение, и отчаянный страх,
заставляющий ее не думать о том, что же случится, когда они дойдут до
конца пути.