"Ольга Ларионова. Планета, которая ничего не может дать" - читать интересную книгу автора

в это утро для переноса на корабль, должно было быть доставлено именно в
эту камеру.
Нужно только терпеливо ждать, когда киберы откроют дверь.
Двадцать седьмая приготовилась ждать.
И тут отовсюду - сверху, снизу, из коридора, нарастая и перекрывая друг
друга, послышался лязг, вибрирующее всхлипывание планетарных двигателей и
топот металлических ног. Хлопали двери камер, что-то быстро тащили по
коридору, задевая застенки; хлюпающий вой нарастал и падал, нарастал и
снова падал; потом он на время стих.
Было ясно, что корабль готовится к старту.
Двадцать седьмая прижалась к полу лбом, ладонями, всем телом. Но разве
можно было во всем этом адском грохоте авральной погрузки различить шорох
ползущего кибер-транспортера? Поздно! Все равно - поздно. Думать надо было
раньше. Думать нужно было утром. Думать надо было, думать, а не мчаться
без оглядки к этому кораблю! И даже нет, не думать, а только слушаться
того внутреннего голоса девчонки с Геи, который так часто учил ее, что
делать.
Только вот утром он почему-то не подсказал ей, что бежать надо было не
к кораблю, а от него.


Командир не оборачивался на звуки. Алые блики светящихся надписей
плясали на пульте. Все механизмы на борт. Стукнула дверь, послышался лязг
когтей по звонкому полу - значит, вошел Сто сороковой. Началась подача
энергии на центральный левитр. Превосходно. Левитр сожрет уйму энергии, но
вблизи заселенного массива нельзя подниматься прямо на планетарных.
Вспышка высоко в небе - другое дело, ее примут как молнию или зарницу.
Снова стукнула дверь - это козлобородый Девяносто третий. Нулевая
готовность.
Командир помедлил, потом рука его потянулась к тумблеру внутренней
связи. Нет. Сначала старт. Он убрал руку.
- Старт! - громко сказал он и запустил антигравитаторы.
Корабль медленно оторвался от поверхности Геи. Командир включил экран
внешнего фона. Черная масса без единого огонька оседала под ними. Справа
слабо мерцало море. Казалось, дикая, совершенно необитаемая планета
оставалась там, внизу. Пожалуй, это полезно посмотреть Двадцать седьмой.
Никакого сожаления не остается, когда смотришь на эту безжизненную
черноту. Надо, чтобы Двадцать седьмая увидела это.
Он переложил рули на горизонтальный полет и вышел из рубки, даже не
взглянув на остальных членов экипажа; поднялся на второй горизонт, нашел
нужную дверь.
- Выходи, - сказал он девушке. - Выходи, мы в воздухе.
Она не двинулась с места.
- Гея еще видна, - сказал он. - Черная, ничего не давшая нам Гея. Иди и
посмотри на нее.
Двадцать седьмая молчала.
- Я приказываю тебе пройти в рубку!
Девушка не шевелилась, опустив руки и чуть запрокинув голову. Командир
переступил порог камеры и подошел к ней.
- Ты... - начал он и поперхнулся: зрачки ее глаз были так же белы, как