"Владимир Ларин. Мир русского знахаря: первые уроки " - читать интересную книгу автора

Не знаю, миленький, знаю только, что это происходит. Не все человеку
знать и видеть дано, многое приходится принимать таким, какое оно есть.
Будешь помощника вызывать да гостинцы ему носить, он сам тебе многое покажет
и зверушка к тебе привыкнет. А сейчас домой пора.
Ба, а почему, когда мы помощника звали, твоя ящерка сразу пришла, а моя
землеройка идти не хотела? - расспрашивал я по дороге к дому.
Потому, что звал не так.
Как же не так, я все слова за тобой повторял, - настаивал я.
Слова-то ты повторял правильно, а звал не так. Вызов - это тот же
заговор, в него надо желание и душу вложить. Так вот, желание-то у тебя
было, а вот душу вложить ты не смог, потому и силы твой призыв не имел. Вот
и не слышал его помощник. Слова твои из головы шли, из памяти, ты же их за
мной повторял, а в чужие слова душу не вложишь. Как своими словами
заговорил, тут они уже не из головы, а из сердца пошли. Тут и обида, и
расстройство роль сыграли - душа заговорила, вот помощник и услышал. У
каждого свой призыв и свой заговор. Рождается он от желания, желание в свою
очередь порождено необходимостью. У тебя же только любопытство было на уме,
на помощника посмотреть хотелось. О чем ты хотел с ним говорить?
Не знаю, - протянул я.
Вот видишь, помощник - он не речь твою, а душу слышит. Слова ты больше
для себя говоришь, и порождаться они движением сердца должны, а не движением
мысли.
Эти бабушкины разъяснения стали мне понятны значительно позже, когда я
изучал оккультизм и эзотерику.

ЗЕМЛЕРОЙКА И АДАМОВА ГОЛОВА

В течение двух недель я ходил на луг подкармливать землеройку. Зверек
быстро привык ко мне и прибегал по первому зову, ел жуков и гусениц,
забирался на руки и терся мордочкой о пальцы. Особого ума он не выказывал,
если не считать того, что свободно шел в руки и прибегал на зов. Я много
разговаривал с землеройкой, а она, удобно устроившись на коленях или ладони,
смотрела на меня маленькими черными глазками да иногда смешно пофыркивала,
морща носик, или принималась умываться. Ко всем моим просьбам показать
какую-нибудь травку зверек оставался глух. Бабушка же на расспросы отвечала
однозначно: "Нужды в нем нет, вот и не показывает ничего, нужда случится -
тогда и поможет".
Однажды такая нужда случилась. Бегая по лесу, я сильно поранил ногу о
кусок ржавой колючей проволоки, которая валялась в траве, видимо, еще с
военных времен. Пошла кровь, я уселся на траву и, как учила бабушка,
разжевал лист подорожника с головкой красного клевера и положил на ранку.
Проволока глубоко разорвала голень, кровь никак не останавливалась, нога
очень болела. Тогда сквозь зубы я стал звать помощника. Зверек явился
немедленно, он посмотрел на меня, обнюхал ногу и убежал. Несколько минут его
не было, я уже собрался обидеться, когда землеройка показалась снова. Она с
трудом тащила какой-то корешок. Корешок был небольшой, круглый, с торчащими
во все стороны тонкими волосообразными отростками. Эти отростки цеплялись за
траву, мешали зверьку тащить корень.
- Что с ним делать? - спросил я.
Зверек тут же принялся грызть краешек корня, внимательно поглядывая на