"Евгений Борисович Лапутин. Студия сна, или Стихи по-японски " - читать интересную книгу автора

поджидало: поезд, аэроплан, каюта на корабле? Какие-то бумажные
формальности, какой-то безликий и равнодушный чиновник, изо всех сил
залепивший в ее документы фиолетовую печать. В добрый путь. Bon voyage! I'm
waiting for You.* Я жду тебя. Только скорее, слышишь, скорее. Скорее
приезжай, приплывай, прилетай. Я буду дома. Если отлучусь, то совсем
ненадолго. Видишь ли, солнышко мое, у меня появилось навязчивое обыкновение
кормить на площади голубей. Я покупаю белый, с ароматной ржавчинкой снаружи
хлеб и мелко крошу голубям. Их много, и они всегда одинаковые. Они смотрят
кораллами; я имею в виду, что у них красные, как крошки коралла, глаза. Ты
знаешь, родная и долгожданная моя, что голуби никогда не плачут. Потому что
у них нет тебя. Они не понимают блаженной и кипящей радости знакомства с
тобой и бесконечной тлеющей боли, когда тебя нет. Сегодня ночью я в окошко
покажу тебе твоих малышей, у них будут крылья, чтобы тебе было не обидно
менять свое окружение - ангелов небесных на таких же, но земных. Это твои,
твои малыши, я не могу назвать их своими, потому что люблю, люблю только
тебя...
______________
* Bon voyage! (фр.) I'm waiting for You (англ.) - Счастливого пути! Я
жду тебя.

На следующий же день оба мальчика заболели. Ртуть в градусниках
вытянулась многообещающими длинными полосками, и доктор с толстеньким
саквояжем, словно собачка прижавшимся крепко к его ноге, обутой в галошу по
случаю сильного ночного дождя (перешедшего в сильный утренний дождь), не мог
скрыть своего беспокойства, долго, с размахиванием свеженьких, только что
вымытых рук объясняя Антону Львовичу всю опасность сложившейся ситуации, но
тот в ответ смотрел с безучастностью и удивлением, ничуть не уменьшившимися,
когда после паузы было сказано, что, короче говоря, нельзя исключить самого
худшего. Господи! - какое ликование внутри - значит, все будет по-прежнему:
только она и я, и никаких новых угроз. Ведь мы с ней бессмертны, а значит,
наше счастье будет бесконечным. Спасибо, спасибо вам, доктор, вы можете
уходить.
Словно репетируя исчезновение мальчиков, этой же ночью он выбросил из
окна обеих кукол, внимательно проследя взглядом за их недолгим полетом и
мгновенным исчезновением.

Глава VI


Год за годом все то же:
Обезьяна толпу потешает
В маске обезьяны.

Конечно, мальчики поправились. Те же причины, из-за которых
Побережский, морщась от кофе, коньяка и сигар, все же не отказывался от них,
заставили его выбрать самых лучших докторов и самые дорогие лекарства
(обязательное сочетание в мире медицины), но смерти младенцев исключить было
нельзя.
Конечно, мальчики поправились, и, значит, напрасно их отец, безутешный
совсем по другому, совсем не связанному с их опасной и затяжной болезнью