"Евгений Борисович Лапутин. Студия сна, или Стихи по-японски " - читать интересную книгу автора

Дремову официально разрешено называть себя Густавом Умбертом по
уважительной, хотя и непоименованной причине.

Глава V


Отныне иду один.
На шляпе надпись: "Нас двое..."
Я смою ее росой.

Интересно, как следует написать? Можно так: а тем временем Антон
Львович Побережский... Или: заболтавшись о девочках, мы что-то совсем забыли
об Антоне Львовиче Побережском, оставшемся после смерти жены с двумя
новорожденными сыновьями на руках.
Или вот так: думается, теперь самое время перенестись из штата
Коннектикут, ставшего местом самоубийства несчастного Густава Умберта, в
Москву, поближе к семье Побережских.
Время этого перенесения приходится на весну 19** года, по
метеорологическим воспоминаниям старожилов выдавшуюся на редкость гадкой,
холодной и грязной. Сумасшествие Антона Львовича, столь многообещающее
вначале, столь щедро сулившее немногочисленным зрителям (понимающим толк в
таких делах) превратиться со временем в веселое, вычурное и безумное
представление, потихоньку зачахло. Следом посуровел и сам Побережский, с
презрением и негодованием отвергающий приглашения Анны "полакомиться ее
молочком".
Вечера теперь проходили скучно; извозившись за день в своей денежной
куче, а значит, еще больше разбогатев, Антон Львович долго и тщательно
ужинал, с дотошным вниманием следя за тем, как испаряются с серебряной
поверхности приборов отпечатки его всегда влажноватых послушных пальчиков. В
его кругу ужин было принято заканчивать коньяком, кофе и сигарой, что он, не
жалуя ни первое, ни второе, ни третье, все же проделывал в угоду какому-то
дурацкому традиционному ритуалу. Затем приходил черед вечерней газеты, где
скорее по привычке, чем по необходимости он пробегал глазами биржевые
сводки, уже с подлинным вниманием затем приступая к страницам брачных
объявлений.
Только не следует полагать, что он искал замену почившей Лидии
Павловне, хотя именно это было бы самым простым. Простым. Простым и
подозрительным. Видно, стараниями словоохотливой прислуги по Москве
пронеслась весть, что Антон Львович Побережский, степенный богач, вальяжный
аристократ и сибарит, занят поисками новой жены. Иначе чем объяснить, что
дамы, сообщавшие о своих брачных мечтах, словно сговорившись, сообщали о
том, что "будут доброй и заботливой мамой вашим осиротевшим детям".
Детей по-прежнему оставалось двое. Закинув ногу на ногу, прищурив от
табачного дыма один глаз, Побережский долго смотрел на них, играющих, словно
два щеночка, у его блестящих ботинок на толстом ковре, и думал о том, что
лишь неряшливостью и рассеянностью Лидии Павловны (действительно,
прижизненных ее свойствах) объясняется столь несправедливый обмен: вместо
одной полноценной, мягкой, с горячими сухими подмышками и яркими влажными
глазами женщины была получена пара бесполезных и бессмысленных существ.
Скорее движеньями пальцев, подергиванием бровей и причмокиванием, но не