"Иван Лаптев. Власть без славы " - читать интересную книгу автора

Но все это мы поймем позже. Поймем, что наша борьба против
несправедливости, допущенной по отношению к каждому отдельному человеку,
обернулась для него новыми потерями. Что в обстановке, когда расцветают все
цветы, первыми прорастают и распускаются сорняки. Что сами по себе гласность
и свобода слова могут стать для народного голоса абсолютным молчанием и
столь же абсолютной глухотой, и мы будем писать, вещать, показывать для
самих себя, что снова возникает глубокая пропасть между новой властью и...
старым народом, выбравшим эту власть.
Поймем. Но - позже.

Глава 4. Даешь демократию!

Истина, выраженная кинорежиссером С. С. Говорухиным, "так жить нельзя",
была, в общем-то, ясна многим и давно. Но наши мозги, заправленные
охранительной идеологией, интерпретировали ее по-своему: так жить нельзя,
но... надо.
Что бы ни говорилиь о Горбачеве, именно он принес в коридоры власти
понимание: нет, не надо. Никому не надо. И хотя вряд ли он сам и близкие к
нему люди могли ответить на следующий вопрос: а как можно, как следует жить,
как громадной, неповоротливой стране добраться до другой жизни, - они без
колебаний сделали вывод о том, что одно лишь утверждение в народном сознании
этого "так жить нельзя" само по себе может принести и ответ, "как можно". Из
этого вывода родилась политика гласности, к сожалению, очень быстро изрядно
пожелтевшая, - скоростная расчистка утвердившихся за три четверти века
исторических и нравственных стереотипов вызвала к жизни немало грубых,
спекулятивных приемов и вылилась в привычно бескомпромиссное утверждение
новых стереотипов, часто столь же ложных, как и прежние.
Впрочем, первоначально появление М. С. Горбачева на политическом
горизонте было вполне заурядным. Более полусотни объемистых блокнотов,
которые я исписал только на заседаниях Секретариата ЦК КПСС, убеждают меня
сегодня, что начинал Михаил Сергеевич по отработанному шаблону. Немощного,
еле живого К. У. Черненко свозили на завод "Серп и молот", под руки провели
по какому-то цеху - и секретариат обсуждает вопрос о том, какие же выводы
для конкретной деятельности КПСС и Советского государства следуют из,
конечно же, программной речи Константина Устиновича. Горбачев ведет это
заседание, "углубляет" выводы, мы подробно записываем его рассуждения о том,
как много нового содержится в этой речи, как важно использовать "все
ценное", что сказал генсек. Сколько жизни утекло, сколько утекло самой
страны через эти пустопорожние ценные указания!
Надо учесть, что Секретариат ЦК КПСС в те годы был очень серьезным
органом. Пахать и сеять, доить коров и косить сено, начинать битву за хлеб,
снимать и назначать (формально: "рекомендовать утвердить", но это было уже
делом решенным) министров СССР, первых секретарей ЦК компартий союзных
республик, крайкомов и обкомов, а в Москве - и райкомов, присуждать
Ленинские и Государственные премии, награждать орденами, оценивать научные
исследования, выступления средств массовой информации, распределять деньги
на те или иные программы - секретариат выхватывал из реки жизни тысячи и
основных и порой второстепенных вопросов. Такой подход был основой
убежденности большинства населения в том, что Центр все видит, все знает,
владеет обстановкой во всей стране. Часть вопросов передавалась -