"Иван Лаптев. Власть без славы " - читать интересную книгу автора

Было много откликов, опять пришлось готовить записку "на самый верх". Но все
осталось только на бумаге.
Эти поездки более других стимулировали возникновение вопроса: а
правильно ли мы выбрали стратегию своих перемен, стратегию перестройки? Не
случайно "китайский путь" потом стал обсуждаться как более предпочтительный
для СССР. Ясно было и другое: наша открытость миру недостаточна, несравнима
с его открытостью для нас, мы все еще предпочитаем "вариться в собственном
соку", мучительно ищем решения, которые уже давно найдены, а голос нашей
гласности все еще тих и робок.
Тем не менее, считаю, что свою главную задачу гласность выполнила. Нет,
я имею в виду не ликвидацию цензуры, исчезновение запретных тем, сужение
секретности, хотя важность рубежей, завоеванных на этих направлениях
средствами массовой информации, нельзя переоценить. Стратегическая, решающая
наша победа - это подготовка двух крупнейших политических событий - XIX
конференции КПСС и 1-го Съезда народных депутатов СССР.
Мало сказать, что подготовка к этим двум форумам проходила в
непривычных для общественности условиях состязательности, постоянных
апелляций к народному мнению, суровой критики в адрес конкурентов и властей.
Определяющее значение имела форма проведения конференции и съезда. Мы знаем,
какие решения там принимались, какие люди выходили на трибуну, какие силы
схлестывались. Но, наблюдая неделями эти политические ристалища, мы, как это
нередко бывает с нами, проглядели главное. Это главное было в глубочайшей
деформации народной психологии. Общество как бы разом совершило прыжок от
келейных дискуссий в телевизионную эру. Конференция и съезды стали
всенародными собраниями. Безрассудно смелый младший научный сотрудник,
выходящий на трибуну в Кремлевском Дворце, обращался одномоментно к почти
тремстам миллионам заинтересованных слушателей и зрителей, становился
узнаваемым, приобретал или терял бесчисленных сторонников. Общество занялось
самоанализом. Политика утратила флер таинственности и олимпийской
недоступности. Политики оказались людьми, такими же, как все, порой не очень
умными и знающими. Фактор публичности в политике приобрел решающее значение.
Вопрос, что говорит, подменился вопросом, как говорит. Возникло невероятное
явление: телевизионная толпа. Соответственно в поведении общества появились
черты поведения толпы. В Советском Союзе совершилась очередная революция, на
этот раз информационная (не в том смысле, что общество стало
информированным, а в том, что политическая информация стала определять
ценностные установки и общественное поведение личности). Народ поспешно
отторгал прежние авторитеты и столь же поспешно и нетребовательно выбирал
себе новые. Телегеничность, хорошо подвешенный язык, луженая глотка
становились важнейшими условиями такого выбора. Прежняя оболочка
социально-политической системы великой державы еще сохранялась, но внутри
все менялось с катастрофической быстротой. Мы вступали в эру телевизионной
политики, не будучи к ней подготовленными. Старая вера масс, что если в
газете написали, если по "ящику" сказали и показали, то это - правда,
сыграла с нами злую шутку: апломб болтуна часто убеждал людей больше, чем
аргументы мудреца. Газеты, журналы, книги, над которыми человек задумывался,
развивая свою способность к анализу происходящего, отошли на второй план.
"Говорящие головы" на голубых экранах стали властителями народных дум и
настроений. Деградация общественного интеллекта никого не волновала.
Дальнейший ход новейшей отечественной истории был предопределен.