"Ольга Ланская. Инженю, или В тихом омуте " - читать интересную книгу автора

оказывались уродами - при знакомстве вели себя нормально, рассматривали
восхищенно, говорили комплименты, а вот потом показывали себя во всей красе.
В смысле несли какую-нибудь ахинею или предлагали сходить в кино, а то и в
музей, или еще что-нибудь в этом роде.
А она хоть и была не слишком умна - и играла роль еще более глупой
девушки, - в житейском плане все же кое-что соображала и видела, кто перед
ней. Вроде сидел нормальный человек в дорогом "СААБе", зазывал в машину, сам
выскакивал и бежал следом, и звал поехать куда-нибудь в ресторан, и говорил
всякое приятное - а потом звонил и плел чушь. Что хочет ее покорить,
завоевать ее сердце и все в таком духе. Дешево и скучно, в общем. Лет пять
назад, да даже три года назад, она бы встретилась с таким и, может, он и
получил бы что хотел, - но она все-таки взрослела и становилась разборчивее.
И тело свое научилась ценить - решив, что заслуживают его самые достойные.
Коих, как выяснила к двадцати трем годам, очень и очень мало.
А эти милиционеры были еще хуже - они ее вообще не замечали. Так и
подталкивая ее к тому, чтобы уйти. Они переговаривались между собой, звонили
куда-то, смотрели, как пожарные заливают машину, а потом наблюдали, как
другие люди, уже в штатском, открывают двери и залезают внутрь. А на нее -
ноль внимания. Хоть кричи во весь голос: "Нужен тут кому-нибудь единственный
свидетель или нет?"
Она бы, наверное, так и ушла - если бы не телевидение. Она сразу
поняла, кто это подъехал, - у них название передачи было написано на боку
микроавтобуса. И она, увидев человека с камерой, протиснулась к ним
поближе - чтобы оказаться на первом плане, чтобы дать интервью, подробно
расписывая, какой ужас ей пришлось пережить. Она даже решила, что добавит,
что была в таком шоке, что так и стоит здесь до сих пор, с ужасом взирая на
останки красивой дорогой машины и сидевшего в ней человека. И изобразит
такую скорбь, такое сопереживание - как раньше изображала в церкви, куда
заходила время от времени, нравясь самой себе в новой роли. Но куда ходить
перестала, потому что приятных мужчин там не было - а если и были, им было
не до нее, а это ее не устраивало.
Но камера только мазнула по ней, остановившись на джипе и обступивших
его милиционерах и копающихся в нем людях. А потом парень с камерой начал
пробираться вперед, и еще один за ним, с микрофоном, - им тоже важнее было,
что происходит там. Хотя она уже представила себе зрелищный кадр - она,
такая молодая, стройная, эффектная, рядом с изуродованным джипом. Джип как
символ смерти, она как символ жизни - суперкадр, в общем.
Но телевизионщики этого пока не увидели. И лезли к джипу, не
оглядываясь на нее. А потом их затормозили эти в форме, и какой-то диалог
завязался. И она подошла совсем близко, стоя сбоку от парня с камерой.
- Да рано говорить еще, поймите, ребята! - Какой-то милиционер,
наверное начальник, потому что у него две больших звезды было на погонах -
тот самый, который секунду назад интересовался громко и яростно, почему сюда
пропустили журналистов, - теперь старался выглядеть чрезвычайно
озабоченным. - До выяснения всех обстоятельств - чья машина, кто был в
машине, что было с машиной - говорить рано. Да камеру уберите - ну убери,
просят же как человека! Вот вам не для протокола первоначальная версия -
несчастный случай. Знаете сами, как бывает - таких вот самоподрывников
столько, что голова кругом идет. Купил гранату на всякий случай, а то и
мину, начал рассматривать, в руках вертеть - и тут она и бахнула...