"Алексей Ланкин. Лопатка" - читать интересную книгу автора

на дворе.
Остров как остров. Опять припомнилось Сегедину Славкино незваное
предупреждение, да заодно и жалоба брата в прошлый приезд: не могу, говорит,
Лопатка - та же могила. Ничего подобного Фёдор Ильич не видит. Судьба у
каждого своя, а остров - кусок земли, не больше. Буряты в Чите говорят, что
у каждой местности свой дух, но то, в понимании Фёдора Ильича, пережиток
язычества и суеверие.
Пока швартовались, Фёдор Ильич осмотрел сваи пирса: ничего, ещё постоят.
Лиственница - дерево железное. Жалко, шинных кранцев нет, дерево ещё
сохраннее было бы. При Степане наверняка висели те шины, а нынче всё
растащено. Из озорства, не для прибытка: в старой резине какой прок?
Сторож на причал вышел незнакомый Фёдору Ильичу. Детина бычьего сложения,
даже под ватником видно, как дельтовидные бугрятся от плеча к шее. А взгляд
какой-то неподходящий фигуре. То он глазами упрётся в тебя, будто повалить
решил, то начинает блукать по сторонам. Когда Фёдор Ильич представился, он
быстро вскинулся из-под насупленных бровей и тут же снова зашарил, будто
ищет чего. Глаза тёмные, зрачка не видно.
У Фёдора Ильича, как у всех в родове, глаз на человека острый. Посмотрел
на парня - и сразу понял, что он всё чего-то пыжится, всё тянется за кого-то
сойти.
Назвался Кригером. Ну, Кригер так Кригер. Не всё ли равно, с кем бочки
разгружать?
Тут Фёдор Ильич надоумился, что, пока у них суд да дело - катеру простой.
А время дорого. И к брату ещё поспеть надо.
- Вот что, браток, - обратился Сегедин к мотористу. - Я тут пока сторожу
помогу бочки до склада поднять, а ты дуй себе на Пятнадцатый. Вернёшься
прямо к Северному причалу. А я тут закончу - и туда прямо через перешеек.
Трёх километров не будет.
На Пятнадцатый - под оказию что-нибудь всегда найдётся - Подопригора
велел завезти батареи для рации. Моториста-то одного он как раз наказывал не
отпускать - но не пропьёт же тот аккумулятор за пять миль?
Моторист пожал плечами и скинул швартов с бревна.
- Накладную, накладную не забудь у него подписать! И расписку пусть
выдаст, - прокричал Фёдор Ильич сквозь усилившееся тарахтенье двигателя.
Моторист, почти не глядя на Сегедина, сделал рукою: мол, не учи учёного -
и закрутил штурвальным колесом.
- Ну, давай, товарищ Кригер, - обернулся к сторожу Фёдор Ильич. - Две
тыщи литров - плёвое дело.
Кригер что-то не заторопился.
- Вот, значит, к кому я в товарищи попал, - медленно проговорил он,
разгибаясь и взглядом давя. - Большая честь для простого сидельца.
Трудный, - сделал Фёдор Ильич ещё одну отметину. На таких он ещё на флоте
насмотрелся. Когда был командиром отделения, они и карасями покоя не давали,
а уж как загодкуют - гаси свет. Однако управлялся.
- Я, следовательно, товарищ Кригер, а ты - товарищ Сегедин, - тянул своё
Одиннадцатый, и глаз уже не прятал. Голос у него был какой-то скучный. Уж не
псих ли? - А мы с тобой, кстати говоря, заочно знакомы. Уже ровно неделю. Ты
всё интересуешься, как я ночевал.
Тут Фёдор Ильич вспомнил. Столько всего за эту неделю наслоилось, что и
из памяти вон. Это тот самый новичок, который четвертого числа заступил. На