"Алексей Ланкин. Лопатка" - читать интересную книгу автора

Об уличном освещении в Сопковом давно позабыли, и в осенние вечера
горожане пробираются по грязи наощупь. Кто предусмотрительнее, подсвечивает
себе дорогу электрическим фонариком.
Город отражается в воде зеркальной бухты, круто обведённой излучиною
пляжа. Он окружён суровыми и гордыми сопками. Он мог бы быть прекрасен, как
прекрасен Севастополь - но он нарочито уродлив. Точно, живя здесь, люди не
устают напоминать морю, тайге и самим себе, что они в этом городе не
задержатся надолго. Вот ещё пяток лет, вот ещё десяток - и самолёт навсегда
унесёт их на Большую Землю. Но проходит и пять лет, и десять - и мало кто
решается порвать с неуютным и неприветливым Сопковым. Большинство медлит,
тянет - и вот уже Сопковое обросло обширным, похожим больше на свалку
кладбищем, таким же неприбранным, как и город живых.
При море и на рыбе был раньше козырь у сопковчан: хорошие оклады и
районные коэффициенты. Меньше двухсот пятидесяти в месяц редкая уборщица
получала. Кто поумнее, строил себе кооперативы по Ялтам да по Ригам. Кто
побарахлистее - хвастался японскими стенками и чешским хрусталём. А уж про
многотысячные гулянки вернувшихся из рейса рыбаков город и нынче помнит.
Было, да сплыло.
При коммунистах жилось просто: Волею партии, руками народа здесь будет
построен город рыбаков. Потом пошли слова другие, не то чтобы непонятные, но
как-то привыкнуть к ним не успевали. Ускорению - рыбацкий труд. Перестройка
- дело всех и каждого. И даже Превратим энергию замыслов в энергию действий.
Много толковали по кухням сопковчане. Под литр-другой досконально
разбирались в том, что с перестройки да с ускорения опять снимут сметанку
те, которые поближе к Кремлю, за восемь же часовых поясов ни к каким
раздачам не поспеть. А всё ж таки обернуться вовремя почти никто не успел.
Оказалось: районный коэффициент вроде никуда не делся, да ноль хоть на два,
хоть на десять умножай - всё равно будет ноль. Зарплату-то так и так не
выплачивают. А уехать теперь - как уедешь? Трёхкомнатную в Сопковом продал -
во Владивостоке не то что комнаты, угла не купишь. А про Москву забудь.
И осталось: кто сумел, в плавание под флаг. Кто ловчее - возит богатым
владивостокцам да хабаровчанам из Японии праворукие машины. А кто
поотчаяннее - чулок на морду и чисти квартиры у таких же нищих. Прежде,
бывало, двери фанерные, замочек английский один, много два. Каждые выходные
на дачу с ночёвкой. Нынче же двери везде - сталь на полтора миллиметра, а то
и на два с половиной, в стальной же коробке. Замки-церберы, глазки, цепочки
- и всё равно на даче заночевать даже и не думай. Обнесут.
Если за городом на трассе поломка - машину не бросай. Через два часа один
кузов останется, как скелет быка после стаи пираний. У сопковских водителей
руки уж так устроены: пусть скорость и сто, и сто двадцать - но если едет
мимо брошенной машины, то зеркало или решетку радиатора чуть не на ходу
свертит. Жить-то надо.
Однако не следует думать, что в Сопковом нет людей хорошо устроенных и
благополучных. Есть такие люди, и один из них - вот он. Сменный диспетчер
Центрального поста Фёдор Ильич Сегедин. Мужичина росту отменного. На плечах
хоть рельсы гни. Морда широкая, дублёная, а глаза на ней голубые и ласковые.
Несмотря на крупную стать, жиру Фёдор Ильич на себе не носит и за брюхом
следит. В молодости боролся, нынче больше йогой увлекается. Освоил ещё
экстрасенсорику и акупунктуру. Мудрёные слова с языка у него так и сыплются.
Но слова словами, а руки у Фёдора Ильича и впрямь особенные. С виду руки как