"Андре Ланжевен. Цепь в парке (Роман) " - читать интересную книгу автора

потом, у меня вечно мерзнут ноги, ноги-то у нас далеко, где-то совсем внизу!
И потом они не стучат, всюду можно пройти бесшумно. А твои ботинки, прямо
скажем, не первый сорт. Пора бы их сменить.
- Да, пора, - говорит он, пряча под стул свои кочанообразные башмаки, в
которых ему слишком жарко.
Старуха вышла. Он прислушивается к жужжанию мух, и ему становится
ужасно скучно, потому что Гастон все еще смотрит в потолок; он неуверенно
поднимается и раздумывает, можно ли уйти просто так, ни слова не говоря.
- А тебе не интересно, почему они промурыжили меня три года?
Если он скажет, что интересно, то вообще никогда не уйдет. Он говорит
как можно мягче:
- Нет. Но мы теперь друзья. Я еще приду.
- Потому что эта скотина, грек-бакалейщик, который по-французски двух
слов связать не может, заявил под присягой, будто я тыкал ему в спину
револьвером и требовал выручку.
- Я ничего не хочу знать. Это твое дело, а ты мой друг.
- Револьвер! Болван чумазый, это была обыкновенная железка. Он так
перетрусил, что у него в глазах помутилось. Да еще и денек мы выбрали
неудачный. В этой чертовой кассе и десяти монет не набралось! Срамота да и
только!
Гастон снова стукнул кулаком по столу, утер губы и, насвистывая,
поднялся со стула. Наверно, уже думает теперь о другом. Пьеро открывает
дверь.
- Пока, Гастон.
Но тот уже завелся.
- Десять лет за вооруженный грабеж, подумать только! И во всех ихних
поганых бумажках записано, что я вор! Святые угодники! Мы жрали похлебку из
картофельных очисток. Всю зиму! Такой едой хорошо микробов кормить, а не
человека. Они воображают, будто на их проклятое пособие можно прожить. Это
все равно что милостыню просить, как вот ты сегодня клянчил в церкви.
- Неправда! Я бы лучше умер, чем стал клянчить милостыню!
- Где же ты тогда взял деньги?
- Люди, что пришли с покойником, клали их рядом со мной на скамейку.
Сам не знаю почему. Больше я с тобой не дружу. Как мне на улицу пройти?
- Вот это по мне! Слова ему не скажи, весь в братца! Он, кстати, тоже
свое там оттрубил за...
- И это тоже неправда! Почему ты такой злой, как настоящая крыса? Я все
равно тебя люблю, и вовсе ты никакой не вор.
- Да я не то хотел сказать. Марселя забрали по ошибке, сами это
признали. Иначе его не взяли бы во флот, тем более в американский! Нечего
злиться, мал еще, где тебе все понять. Пойдем, я покажу тебе ваш дом.
- Не надо, я его забыл и вспоминать не хочу. А раз ты меня поведешь, он
мне не понравится, это уж наверняка.
Гастон берет его за плечо и тащит во двор.
- Ладно, забудем все. Я только хотел объяснить тебе, что, пока не
началась эта окаянная война и из тюрем всех не повыпускали, жизнь у нас была
чисто собачья: хватай, что можешь и где можешь. Но в собак хоть не стреляли.
А нас все время держали на мушке. Нас через всю страну в товарняке провезли,
и чуть ли не на каждом полустанке стояли эти сволочи с винтовками, что-бы мы
не сбежали.