"и другие. Ландскрона (сборник современной драматургии)" - читать интересную книгу автора

водила по нему указкой, что-то объясняя слушателям. И во время объяснения дети
этих скучающих ротозеев выцарапывали на нем непривычные слова и знаки. На
груди у сидящего были начертаны слова: "I Love ЛСД" и "А у Ваньки╚- встанька",
на коленях выцарапан значок пацифистов, а на голове фашистский крест.
Фашистский крест пытались замарать, но замазка оказалась другого цвета.
Какой-то мальчик, сняв штанишки и выгнув тело дугой, с чувством пописал на
сидящего Х-арна. А девочка, стоящая рядом, следила за этим процессом с
неописуемой завистью. Мальчику влетело от мамы: она в кровь разбила ему нос,
шваркнув ладонью по лицу. (В этом месте надмирный буддообразный Х-арн потерял
бдительность и пережил мимолетное чувство удовлетворения.) И вдруг... слой
янтаря треснул, как скорлупа ореха, и голова Х-арна высвободилась из вечности.
Да и песок раскалился так, что сидеть на нем уже было почти невозможно. И вода
влекла к себе своими прохладными глубинами, но природная трусость брала верх,
и Х-арн не осмеливался нарушить запрета. А лодочник постоянно перевозил
прибывавших людей, взимая с них плату╚- неизменный железный рубль, который у
каждого оказывался в кармане, как и у Х-арна с Лидией, и, казалось, не обращал
никакого внимания на солнечные лучи, от которых он не был защищен. Он просто
делал свое дело, со стоической невозмутимостью, и непонятна была причина этой
стоичности: вера, или наказание, или выгода? Что толкает его на такое
подвижничество? Х-арн всегда с недоверием относился ко всякого рода
подвижникам, считая их шарлатанами. Но плоды этого гигантского труда налицо:
перевезенные люди, как правило, оборачивались лицом в ту сторону, откуда
прибыли, тяжело вздыхали и исчезали в белой пыли, поднятой босыми ногами. Не
видно было, чтобы кто-нибудь из них поблагодарил лодочника, а если бы и
попытался, то увидел бы презрительно сжатые губы и равнодушные глаза. Это
называется подвижничество? А швырнуть Х-арна в воздух, словно он летательный
аппарат╚- это тоже подвижничество? Дикарь и недоносок. Силы стали возвращаться
к Х-арну, их притащила с собой ненависть. А лодочник возил и возил, не обращая
внимания на исключенного им из общего потока людей Х-арна. Зато Лидии он с
каждым возвращением на этот берег махал приветственно веслом. А Лидия отвечала
ему улыбкой и шевелила в воздухе пальчиками поднятой руки. И, что окончательно
взбесило Х-арна, стала даже посылать ему воздушные поцелуи. А пыль на той
стороне не успевала улечься, как новая партия людей, перевезенных с этого
берега, начинала месить ее босыми ногами.

Зной сгущался. Казалось, что жир, вытопленный из земли, разлился в воздухе и
воздух уже можно было глотать. Деревья, облака, люди на берегу мелко
подрагивали в воздухе, изменяя свои очертания, словно отражаясь в прозрачном
потоке. Какие-то серебристые нити длинными косыми паутинками летали по
воздуху, похожие на паутинки в бабье лето. Эти паутинки сплошь облепили Х-арна
и Лидию. И Х-арн видел, с каким грустным, задумавшимся лицом Лидия снимает их
с себя и, подув, пускает по ветру. Ему очень хотелось спросить, о чем она
задумалась, но╚- дурацкий характер╚- он не смог пересилить себя из-за обиды на
нее. Х-арн сделал открытие: он ревновал Лидию. Х-арн сделал открытие: Лидия
ему дорога. Он не хотел бы, не мог бы потерять Лидию. Мало того, он вдруг
осознал, что потеря эта равна ужасу, пустынному одиночеству, смерти. Ах, все,
что угодно, только не это. Ну что же ты, Х-арн, скажи об этом Лидии, каждое
откровение должно быть разделено с другим. Скажи ей это. Она поймет. Она,
может быть, перестанет кокетничать с лодочником. И снова, в который раз, при
упоминании лодочника сердце Х-арна сжалось, да так больно, словно кто-то