"и другие. Ландскрона (сборник современной драматургии)" - читать интересную книгу автора

Лодочник вышел из своей летней дачки (Х-арну почему-то вспомнилась Рига, река
Лиелупе, один из ее рукавов, сплошь покрытый малюсенькими дачками, наподобие
этой). К поясу лодочника теперь был пристегнут пустой мешок, а в руках он
держал какой-то сверток. Лодочник сел в лодку. В свертке оказались бутерброды,
на которые он с жадностью набросился.

На этом берегу все замолчало, сраженное зноем. Лидия лениво лежала, отдыхая
после купания, собеседник Х-арна сидел в знакомой Х-арну йоговской позе
Сиддхасана, и лицо его выражало блаженство. По-видимому, он медитировал. Может
быть, он медитировал на своих воспоминаниях о женщинах, которых он ставил
превыше государства. Подошедшие новые лица негромко приветствовали сидящих,
но, видя, что те не отвечают, тоже уселись ждать, стараясь быть по возможности
незаметнее. Постепенно и Х-арн отдался во власть полудреме, полувидениям.
По-настоящему задремать Х-арну никогда не удавалось. Но в таком вот состоянии
(видимо, это было состояние предельной усталости), когда ему удавалось
отключаться от своих переживаний, перед ним вставала смена реалистически
виденных картин, а может быть, событий (он не знал, как правильно определить
виденное). Вот и сейчас их легковая машина неслась по Загородному проспекту в
направлении Силеногорска. Они ехали на свою дачу. Машину вела Лидия. Виноват,
конечно, он: нельзя доверять руль раздраженной женщине. Впрочем, он хотел
поменяться. Она не согласилась. "За жизнь свою дрожишь? Успокойся. Оставлю я
тебе твою жизнь, оставлю". В этот раз они ссорились из-за мебели. Она хотела
продать гамбургский гарнитур, резной, черного дерева, и купить венецианский,
светлый, для чего нужно было переклеить обои в комнате. Этот гарнитур в
единственном экземпляре хранился на мебельном складе для дипломатического
корпуса Республики Мали. Но мэр города Бомако, с которым она познакомилась на
вечере в Доме ученых, где Лидия работала главным бухгалтером, пообещал
похлопотать, и хлопоты его увенчались успехом. Платите и берите. А какой
гарнитур? А? Роскошь?

- Анекдот,╚- сказала Х-арну Лидия в ту же ночь в постели.╚- Фантастика.
Какой-то черножопый эфиоп... одно слово, и гарнитур наш. Скажи, Х-арн?

- Они не эфиопы.

- Какая разница, Х-арн, все равно черножопый.

- Хотел бы я быть таким "черножопым",╚- со злостью ответил Х-арн и погасил
лампу.

Но Х-арна не интересовал венецианский гарнитур. Х-арн сейчас был увлечен
машинами и последней маркой видеомагнитофона, который ему привезли из Японии.
За видеомагнитофон он еще не выплатил последнего взноса. Отдать надо было
русской иконой. И Х-арн колебался. Он боялся продешевить. Он боялся, что икона
уйдет за границу. Он боялся криминала. Если бы не эта ссора, он, может быть,
что-нибудь заметил, а так он увлекся, раздраженный и злой, потерял
бдительность. Вечно они ссорились с Лидией то из-за кооператива, то из-за
машины, то из-за дачи, а чаще всего из-за тещи.

Когда они доехали до мраморной скульптуры Силена, они все еще ссорились. Силен