"и другие. Ландскрона (сборник современной драматургии)" - читать интересную книгу автора

в приступе кашля.

- Нет, нет, вы счастливчик,╚- окончательно заключил толстячок, и глаза его
завистливо сверкнули.

- Вы это серьезно?╚- скептически ухмыльнулся Х-арн, задетый тем, что в его
положении его еще могут считать счастливым.

- Конечно. Расположились как на пляже, загорают себе... голенькие.

- Так в чем же дело,╚- мрачно сказал Х-арн.╚- присоединяйтесь. Места много.

- Э нет, голубчик, это вы можете, а мы свое дело знаем.╚- И он еще раз
взглянул на Лидию.╚- Русалка. Богиня. Эллада.

- Вы, наверное, чего-то недопонимаете,╚- попытался объяснить ему Х-арн то,
чего и сам не понимал, вдруг поймав себя на тоскливой мысли, что ему очень
хочется кому-то пожаловаться.╚- Нас не берут с ней вместе, понимаете?

- А по отдельности?╚- с любопытством спросил словоохотливый толстячок. И,
противно рассмеявшись, тут же добавил:╚- Впрочем, меня это не касается.

- Вы шутите,╚- со злой обидой сказал ему Х-арн,╚- а я-то думал, вы поможете
мне выпутаться из положения.

- Смешной человек. Ничего я не шучу. И выпутывайтесь сами как знаете. Устал я
с вами. И мухи загрызли.╚- Толстяк сорвал веточку и яростно стал отбиваться от
мух и слепней, потеряв всякий интерес к Х-арну. Х-арн не стал навязываться.

Лидия, распластавшись, лежала рядом, обнаженная, влюбленная в солнце и песок,
влюбленная, как всегда, в себя. Она ничего не понимает и не хочет понимать,
она не делает никакого различия. Толстячок со своим человекообразным Толей
сидели на корточках и с любопытством смотрели, что делается на том берегу.
Х-арн был на редкость самолюбив, и это неожиданное равнодушие к нему
философствующего толстячка, к которому он даже успел уже привыкнуть и
почувствовать какую-то симпатию, больно его ударило. Он тоже перевел глаза на
тот берег, с тоской почувствовав, что с толстячком ему больше не видеться и не
говорить.

На том берегу лодочник высадил людей, вытащил на песок лодку и, сполоснув в
реке руки, вытер их о свою густую шевелюру. Потом отстегнул от пояса кожаный
мешок с деньгами. Встряхнув им, он направился к стоящему невдалеке дощатому
домику, напоминающему миниатюрную летнюю дачку. Одним пинком ноги он открыл
дверь и скрылся.

Люди, которых он высадил, все как один повернулись лицами к реке, прощаясь
взглядом с дорогой, которой они пришли к переправе, грустно повздыхали и
побрели туда, куда лежал их новый путь. Молчаливая суровость лодочника не
предвещала никому из них ничего хорошего.