"Максим и Фёдор" - читать интересную книгу автора (Шинкарёв Владимир)ПОЕДЕМ В ЦАРСКОЕ СЕЛО?Как-то вечером Василий со стаканом пива в руке говорил: – - В Пушкине, сколько раз приезжал, каждый раз в пивбаре раки бывали. – - Почем? – спросил Петр. – - По одинадцать копеек штучка. – - Крупные? – - Да нет, мелкие вообще-то… Не в этом дело, ты когда- нибудь видел, чтобы в пивбаре раков давали? – - Видел, – из гонора ответил Петр. – - А где это – Пушкин? – спросил Федор, сворачивая ногтем пробку. – - Как где? Ты что, не был? Под Ленинградом, на электричке двадцать минут. – - Так чего, поехали? – осведомился Федор в сторону Максима, развалившегося на кресле, как Меньшиков на картине Сурикова. Максим безмолвствовал. – - Когда, сейчас что-ли? – спросил Петр. – - А когда? – - Надо ж с утра, в выходной; там в парк cходить можно. – - Поехали в выходной. – - Идите вы в жопу со своим Пушкиным, – прервал разговор Максим, – пацаны, раков они не видели. Он встал, уже стоя допил пиво, подошел к раскладушке и, сняв ботинки, лег. Раздался звук, как если бы, скажем, два отряда гусар скрестили бы шпаги. – - А чего не съездить? – сказал Федор. – - Какого ляда туда тащиться… – после долгой паузы, когда никто уж и не ждал ответа, объяснил Максим. Да, конечно, трудно и представить Максима и Федора вне дома или его окрестностей, хотя поди ж ты – были в Японии… – - А чего, поехали в субботу? – не унимался Федор. – - Вали хоть в жопу, темноед, – проговорил Максим. – - Почему темноед? – удивился Петр. – - Потому что ночью встанешь поссать, а он сидит на кухне в темноте голый и жрет чего-нибудь из кастрюли. Все засмеялись. Федор особенно умиленно. – - С похмелья! С похмелья-то оно конечно! А у Кобота всегда в кастрюле суп есть! Налили по пиву. – - Петр, дай-ка бутылочку, – лежа головой к стене крикнул Максим. Петр подал бутылку пива; Максим, как больной, кряхтя повернулся и стал пить. – - Ладно, – сказал он, утирая пену с губ, – сегодня понедельник? В субботу поедем, только теперь уже точно. – - Ну, а я про что говорил? Я же говорил! – развел руками Федор, многообещающе улыбаясь. На следующий день ученики прямо с работы приехали к Максиму и Федору, чтобы все подробно обговорить, приготовиться, точно все наметить. У Петра в эту субботу оказался рабочий день, но он договорился об отгуле, хотя ему и не полагалось. Пришлось выклянчивать, обещать всякое. Особенно трудно объяснить, зачем понадобился отгул. Не сказать же прямо – договорился в Пушкин поехать – не пустят! В воскресенье, скажут, поезжай. У Василия все вроде было нормально, хотя сама работа ненадежная – в любой день могли отправить в командировку – правда, всего на один день. Сидели часа три и почти не пили – считали, сколько денег надо, да во сколько выехать, что брать с собой. Федор неожиданно для всех очень беспокоился, приговаривал: "Пальтишко взять не забыть, ватничек захватить", – хотел, чтобы все было тщательно распланировано, суетился. Обычно он совершенно ни о чем не заботился – есть ли деньги, заплачено ли за квартиру, есть ли в доме еда – все ему до лампочки, в чем спал (а спал он обычно одетый), в том и гулял везде. Тут же его будто подменили. Поездка в Пушкин казалась ему совершенно необыкновенным, чудесным делом, которое ни в коем случае нельзя пустить на самотек. Максим тоже вел себя необычно – никаких высказываний типа "да ну в жопу", ко всему внимателен, даже разрешил Федору взять ватник. Видно было, что они с Федором и до прихода учеников долго говорили. В конце концов решили: вино и продукты купить на следующий день в среду, чтобы уж не дергаться, деньги на это достанет Петр – продаст в обеденный перерыв свои книги по искусству, деньги передаст тут же Максиму, который сам вызвался все купить. На том и разъехались. Еще не скучно? С продажей книг не повезло – взяли только половину, денег явно мало. Вдобавок утром Петру позвонил Василий и сказал, что его-таки посылают на буровые, в командировку – сегодня, на день, вернется в четверг вечером, в крайнем случае в пятницу утром. Максима новости прямо подкосили, хотя и ясно было, что страшного ничего нет – Василий в пятницу приедет, а деньги Петр завтра достанет. – - Да не в этом дело, – безнадежно махал рукой Максим, – Федор разволнуется, да и вообще… Нервы трепать. После перерыва опять позвонил Василий, сказал, что никуда он лучше не поедет, а упросит приятеля поехать. Вечером Петр, конечно, пошел к Максиму, успокоить. Там оказалась довольно дерганая обстановка. Единственное, что могло радовать душу, ватник и пальто Федора, аккуратно сложенные в углу. Максим, сколько ни ходил по магазинам портвейна не купил, с непривычки разозлился, купил пока две бутылки водки, одну из которых они с Федором для успокоения и уговорили. Корить их не стоило – видно, что Максим сам больше всех мучается. Петр предложил плюнуть и забыть, то есть не в смысле, что совсем не ехать в Пушкин, об этом никто не мог и помыслить, а в смысле плюнуть на неудачи сегодняшнего дня и завтра начать все по новой и наверняка: Петр понесет те книги, которые точно возьмут, Максим будет искать до упора, пока не найдет – не так это трудно, сегодня случайно не повезло. Твердо так решив, успокоились, на радостях распив вторую бутылку водки. Опять с утра позвонил Василий и сказал обиженно, что приятеля, подлеца, не уговорить, и он немедленно выезжает, а в пятницу утром будет, как штык. Ну, это в общем не страшно. Хуже было со сдачей книг. "Букинист" в этот день ока- зался закрыт на переучет. – - Ядрена вошь! – кричал Максим, – ты, обалдуй, целыми днями в этом магазине околачиваешься, неужели не запомнить, когда он работает? Что ему объяснишь? Петр позвонил на работу, сказав, что срочно надо поменять паспорт, и поехал с Максимом в другой магазин. Народу было – тьма. Максим томился в жарком помещении, надсадно вздыхал, ходил туда-сюда, поссорился в подворотне со спекулянтами. И все был чем-то недоволен. "Я же свои книги, позарез мне нужные, продаю – а он все недоволен; вчера пропил все – а теперь он недоволен! Не угодил! – думал Петр, и, чтобы окончательно растравить душу, перебирал книги, принесенные для продажи. Наконец продали, вышли на жаркую улицу. – - Что там Федор собирается с ватником делать? – спросил Петр. – - Хрен с ним, пусть с ватником таскается, лишь бы пальто оставил. – - Как же, оставит он, удавится скорее. Слушай, Максим, давай договоримся. Я сегодня вечером не приду… – - Это почему? – - Да потому, что работа у меня, служба! Я уже на два часа с обеда опоздал, вечером отрабатывать надо! – - Не ори, как припадочный! – - Ну… В общем, завтра, в пятницу, после работы сразу приезжаю, Василий тоже, а в субботу, значит, прямо утром… – - Ну, смотри! – с угрозой сказал Максим, круто повернулся и, хромая, пошел прочь. В пятницу утром Петру по междугороднему телефону позвонил Василий и объяснил, что он тут мотается, как говно в проруби, подгоняет всех, но никто ни хрена делать не хочет, короче, приедет он только в пятницу поздно вечером или в крайнем случае ночью. Петр прямо при сослуживцах стал материться, настолько у него за день наросло тревоги и за Василия, и за Максима, неизвестно, купившего ли хоть что-нибудь. Договорившись на том, что Василий вечером выезжает кровь из носа, а если не успеет там доделать, пусть бросает все к чертовой бабушке, пусть хоть с работы выгоняют. Василий пробовал было заикнуться о том, что в Пушкин можно поехать и в воскресенье, но Петр прямо завыл и пообещал теперь-то уж в любом случае набить Василию морду. Василий, не слушая, орал, что Петр на его месте руки бы на себя наложил, что он тут на последнем дыхании все делает, чтобы вовремя вернуться в Ленинград, а говно всякое сидит себе там… Петр положил трубку. Не успел на Петре и пот обсохнуть, раздался звонок. Позвонила жена Василия (да, ведь Василий женат – не странно ли?), Леночка, спросила, где Вася? – - Как где? На этих, буровых! – - А? Ну ладно. Ты извини, я тороплюсь. В общем, если ты увидишь его раньше меня, передай, чтобы он немедленно, понял? – немедленно ехал ко мне. Короткие гудки. Петр вскочил, побежал в кассу взаимопомощи и занял десятку, чтобы усмирить панику, и хоть что-то сделать для общего дела, как дурак, купил три бутылки сухого (портвейна не было). Вечером все было хорошо. Петр, Максим и Федор сидели за столом, распивая как благородные одну бутылку сухого вина. Сумка с портвейном, двумя сухого и колбасой, тщательно застегнутая, стояла у двери. Но, Боже, что это было за утро! И, конечно, дождливое. Петр каждую минуту порывался бежать во двор встречать Василия, но Максим силой сажал его на стул: – - Чтобы и ты потерялся?!! Федор, видно вообще не спавший ночью, сидел у окна будто в ожидании ареста – сгорбленный, вздрагивающий при каждом шорохе. Максим, скрестив руки на груди, вперился в циферблат часов, специально вчера одолженных у Кобота. Часы люто, нечеловечески стучали. Звонок все-таки раздался, но казалось – ему не искупить предшествующую муку. Василий ворвался в квартиру, будто спасаясь от погони. – - Все! Поехали! – сразу закричал Максим. Все забегали туда-сюда по комнате. Федор, как солдат по подъему, бросился одевать ватник. – - Стойте! Посидим перед дорогой, – опомнился Петр. Все сели, кто куда. Василий, блаженно улыбаясь, вытирал пот. Не подлец ли? – - Ну пошли. Чинно спустились по лестнице, прошли двор, помахав руками очереди у пивного ларька (нужно ли говорить, что вся очередь со вторника знала о поездке в Пушкин). Как-то без нетерпения дождались автобуса. Автобус резко тронулся, все повалились друг на друга со счастливым смехом; Петр, однако, осторожно прижимал к груди сумку. – - Стой! – страшно закричал и позади – кто-то падая и плача бежал вдалеке. Это Федор не успел сесть. Нет, есть все-таки люди, умеющие не дрогнуть под ударами судьбы, как каменный мост во время ледохода. Наверное Максим все-таки такой – хоть и пытался драться с шофером автобуса так, что тот из злости не открыл дверь даже на следующей остановке, заодно попало и Василию, настаивавшему на диком предположении, что Федор догадается ехать следом и стало быть нужно ждать следующего автобуса. Но кто бы смог так остановить первое же такси; не имея в этом деле никакого опыта? Только Максим. Так Геракл остановил у пропасти колесницу какой-то царевны. А кто бы смог найти Федора, с искусностью подпольщика (проворонил Федор свое призвание) захоронившегося, пропавшего в промежутке между автобусной остановкой и домом? Нет, Максим – это супер. Часа через два они уже шагали под сводами Витебского вокзала. Плотной группой, держась за плечи и руки друг друга, поминутно оглядываясь и пересчитываясь, они вошли в электричку. Сразу обмякнув, как мешки с картофелем, опустились на скамейку. Говорить не хотелось. Электричка застрекотала, тронулась, и Федор придался лицом к стеклу, более чем по-детски водя глазами туда и обратно. Все улыбались и тоже смотрели в окно. – - Ну что же, может сухонького по этому поводу? – спросил Петр. – - Давай, – суть помедлив, сказал Максим. – Можно и сухонького раз такие дела. Не думал я, что выйдет у нас. Повезло, здорово повезло. – - Что не выйдет? – осведомился Петр. – - В Пушкин поехать. – - Почему не выйдет? Странно, что еще такая канитель получилась. – - Отрясина ты полупелагианская. Много ли у тебя чего выходило? Достали бутылку сухого, вот только ножа ни у кого не нашлось. Настолько непривычно было пить сухое, что никто, даже Федор, не имел особого опыта открывания таких бутылок – с пробкой. – - Эй, приятель, у тебя штопора нет? – обратился Василий к человеку, сидящему невдалеке. Тот мотнул головой. – - А ножа какого-нибудь? Гражданин, чуть помедлив, достал узкий, похожий на шило, нож. Василий приладился и стал продавливать и терзать пробку, но никак не получалось. – - Мне выходить на следующей, – сказал гражданин. – - Не ссы, выйдешь, – беззлобно отрыкнулся Максим, несмешливо и мудро хлюпнув носом. Видно было, что он расслабился и пришел в себя. Василий заторопился и стал тыкать ножом так, как толкут картошку на пюре. При очередном ударе он промахнулся и вса- дил нож себе в запястье. Струйка крови ударила в пыльный пол. – - В вену, – печально констатировал Василий. Сидящие невдалеке граждане всполошились, стали глядеть с отвращением, некоторые пересели. – - Немедленно идите в травмпункт! – вскричал мужик, который дал нож. – Пойдемте, что вы сидите? Действительно, электричка стояла на остановке. Стояла и стояла, пока не объявили: – - Товарищи, просим освободить вагоны. Электропоезд дальше не пойдет. Когда они вылезли в Пушкине, кровь уже не покрывала платок новыми пятнами. Небо было сплошь в хмурых тучах, накрапывал дождь. – - Да, не зря ты, Федор, ватник взял! – засмеялся Петр. – - А мы пойдем в парк? – оглядываясь, спросил Федор. – - Конечно, – ответил Максим. Все улыбались. |
|
|