"Лазарь Лагин. Броненосец "Анюта"" - читать интересную книгу автора

разговорах. А то только зря дразнит аппетит.
- Это можно, - ответил Кутовой самым что ни на есть бодрым тоном, и оба
они вспомнили, как, вызвавшись вчера прикрывать отход батальона, выбросили
из своих сумок консервы и хлеб, чтобы взять с собой побольше патронов.
Вспомнили и нисколько не пожалели, потому что раз война, значит только так и
нужно поступать.
Сидеть за рулем в моторной рубке во время воздушной тревоги было для
пулеметчика Степана Вернивечера горше смерти. Он сознавал, что раз он один
умеет обращаться с мотором, то тут уж ничего не поделаешь. Но он все равно
злился и чертыхался с необычным даже для него ожесточением.
Он слышал, как наверху один за другим прогудели три "мессершмитта".
Каждый раз его небольшое, ладное и мускулистое тело напрягалось, он крепче
ухватывался за штурвал и начинал наугад описывать зигзаги. Его бесила полная
неизвестность. Что там происходит в воздухе? Почему не стреляют Аклеев и
Кутовой?
Вернивечер понимал, что раз никто к нему в рубку не приходит, значит
опасность еще не миновала. И все-таки он с трудом удерживал себя, чтобы не
выскочить хоть на одну секунду на корму узнать обстановку, самому глянуть на
пролетающие над лимузином машины.
Так прошло с полчаса, а может быть и больше, и Вернивечер, окончательно
потеряв терпение, уже собрался было кликнуть кого-нибудь; когда в рубку
ворвался Аклеев.
- Право руля! - крикнул он.
И Вернивечер положил право на борт.
- Видишь? - спросил Аклеев.
- Теперь вижу, - сказал Вернивечер. - Торпедный катер.
- Только ты ему бортов не показывай!... Держись к нему носом и действуй
по обстановке! - одним духом выпалил Аклеев и стремглав помчался обратно к
своему пулемету.
Торпедный катер шел в атаку на предельной скорости, наполовину выскочив
из воды, вздымая высокие и тяжелые стены белой пены. Низкий рев его мотора
приближался с неотвратимостью бомбы.
А лимузин еле заметно колыхался на месте, носом к атакующему врагу, и
ждал, когда тот приблизится на дистанцию прицельного огня.
Вот немцы остервенело застрочили из пулемета, и густую, как бы
желатиновую, поверхность воды зарябили всплески пуль.
Потом, сотрясая легкое тело лимузина, застучали пулеметы Аклеева и
Кутового. А Вернивечер должен был в это время сидеть в своей постылой рубке
за штурвалом. Занятие для пулеметчика!
Он всматривался в приближавшийся торпедный катер, прислушивался к
очередям своего "максима", из которого сейчас бил по врагу Никифор Аклеев, и
чертыхался. Эх, ему бы ударить по фрицам! Он бы им дал жизни!
Три немецкие пули одна за другой оставили круглые лучистые дырочки в
ветровом стекле моторной рубки и просвистели над самой его головой.
Торпедный катер был уже совсем близко, очереди Аклеева и Кутового стали
длинными и яростными.
Вернивечер успел заметить на промчавшемся катере долговязого немца в
мокром, блестевшем на солнце клеенчатом реглане. Немец падал, как доска,
навзничь на ребро рубки. Потом катер рванулся в сторону, и сразу часто
затарахтела его мелкокалиберная кормовая пушка.