"Лазарь Лагин. Голубой человек" - читать интересную книгу автора

прошлого. Считалось, что это чисто возрастное. Другие расценивали
странности в поведении Александры Степановны как дешевую демагогию,
нездоровое заигрывание с отсталыми и даже уравнительскими настроениями
рабочего класса, и это их настораживало.
Рабочим ее странности были по душе. Они ее уважали и любили.
Осенью пятидесятого года она выкинула еще один демагогический трюк:
старой коммунистке со стажем дай бог каждому, директору крупного
предприятия, депутату Верховного Совета, члену бюро райкома и т. д. и т. п.
вдруг ни с того ни с сего загорелось руководить политкружком в подшефном
детском доме.
Ее пробовали отговаривать, предлагали ей взять семинар пропагандистов,
а кружок в детдоме оставить для комсомольских нагрузок, но Александра
Степановна, как она сама выразилась, "стояла насмерть".
"Чудит старуха, - махнули на нее рукой в отделе пропаганды и агитации.
- Из ума выживает... В ее годы другие уже давно на пенсии".
Первым делом детдомовцы немедленно дали ей прозвище. Ее прозвали
"Беспалой", потому что у нее не хватало полфаланги на указательном пальце
левой руки. Неведомо откуда сразу прошел слух, будто это от казачьей шашки.
Будто шла Беспалая в девятьсот пятом году на демонстрации с красным флагом
в руке и ей тогда шашкой отхватили кусок пальца. Другие клялись, что
попортили ей палец на гражданской войне в белогвардейской контрразведке,
третьи - что на царской каторге. Не постеснялись, спросили у Александры
Степановны. Она рассмеялась. Оказывается, ничего романтического: колола еще
девчонкой лучину, самовар разжигать, и оттяпала себе сдуру острым ножиком.
Конечно, это несколько разочаровало кружковцев, но в общем Александра
Степановна пришлась им ко двору. Старая большевичка, участвовала в
гражданской войне, была знакома с Лениным и Свердловым. И ко всему прочему
свойский и веселый человек. Нисколько не задается.
У ребят был кой-какой опыт по части кружководов. Александра Степановна
была у них уже третьей. Двоих предыдущих они выжили. Да, выжили, но без
всякого хулиганства или озорства. На высоком теоретическом уровне. Уж
больно они были серы и скучны, эти руководители, которые только и умели,
что талдычить нетвердо заученные формулировки из Краткого курса. Ребята
доняли их вопросами. Нет, не посторонними. Все в пределах изучаемого
раздела программы кружка. Но чтобы ответить на эти вопросы, надо было
читать кое-что и помимо Краткого курса. И для того, чтобы задать эти
вопросы, тоже. Что ж, игра стоила свеч. Ради удовольствия посадить в калошу
постылого, сухого, как пустыня, кружковода активисты кружка просиживали
немало часов в местной библиотеке.
Они были безжалостны, но справедливы. Им доставляло удовольствие
наблюдать, как беспомощно барахтаются несчастные кружководы, пытаясь
общими, ничего не говорящими фразами отбиться от точных, стремительных и
всегда неожиданных атак. Больше трех-четырех занятий выдержать было трудно,
и руководители под более или менее благовидным предлогом вскоре подавали в
отставку.
Самое забавное во всей этой жестокой ребячьей войне с начетнической
серятиной было, что, сами того не замечая, они, в поисках тем для
заковыристых вопросов, отлично усвоили достаточно обильный материал по
истории революционного движения в России конца прошлого и самого начала
текущего века. По Второй съезд включительно. Обычно кружководы сдавались