"Л.Лагин. Майор Велл Эндъю, его наблюдения, переживания, мысли, надежды" - читать интересную книгу автора

насчет того, как все будет хорошо, когда уже больше не будет плохо.
Львы будут запросто водиться с ягнятами, все будут ходить чистенькие,
добренькие, дружно щипать травку и возносить хвалу всемогущей
технической интеллигенции, которая-де осчастливит человечество райским
житьем через два-три дня после того, как ей будет вручена вся полнота
власти.
На это один из ист-сайдских юнцов - его зовут Том Манн или как-то
в этом роде - соизволил заметить, что он и его товарищи придерживаются
несколько иной концепции и что, по их, ист-сайдских юнцов,
просвещенному мнению, социализм может победить только тогда, когда за
это дело вплотную возьмутся рабочие. Он даже сказал не "рабочие", а
"рабочий класс"!
Сколько раз я давал себе слово не вмешиваться в подобные
разговоры! Но наглое невежество этого мальчишки меня взорвало. Нет, я,
конечно, не унизился до спора с этим юным демагогом. Я просто позволил
себе заметить, обращаясь исключительно к моему чересчур увлекающемуся
кузену Арчи, что классы существуют только в воспаленном воображении
тех джентльменов, которым с определенных пор не дают покоя чужие
богатства. В действительности же каждому мыслящему и интеллигентному
человеку известно, что никаких классов не было и нет, а имеются умные
люди и люди глупые, бережливые и моты, верующие и безбожники, упорные
и слабовольные, трезвенники и пьяницы. Умные, бережливые, упорные и не
забывающие бога люди не шляются по кабакам и не треплют там языками,
болтая о классах в промежутке между двумя кружками пива, а откладывают
фартинг к фартингу, пенс к пенсу, шиллинг к шиллингу, фунт к фунту.
Такие люди становятся в конце концов, и, конечно, с божьего
соизволения, уважаемыми дельцами, негоциантами, промышленниками,
банкирами - цветом нации. Я уже не говорю о нашей родовой
аристократии, которая приобрела свое высокое положение в государстве
верной службой Британии, короне и церкви.
Я твердо рассчитывал, что молодые джентльмены с Ист-Сайда найдут
в себе хоть то небольшое количество собственного достоинства, которое
требовалось, чтобы оскорбиться по поводу моего прямого намека насчет
их кабацких споров и уйти. Но юный мистер Манн в ответ на мой намек, я
бы даже сказал - плевок, только усмехнулся да еще так снисходительно,
точно он имел дело не с майором королевских войск, верой и честью
прослужившим почти двадцать лет в Индии и Египте, а с деревенским
мальчишкой, не научившимся еще правильно держать в руке вилку и нож.
Неизвестно, к чему привело бы продолжение этой недостойной
перепалки, если бы в это время лакей не принес Арчибальду вечерние
газеты. В них на виднейших местах были напечатаны очередные статьи,
трактовавшие лично мне осточертевшую "загадку вулканов на Марсе", и
все в гостиной моего милого кузена завертелось сначала.
Я плюнул и ушел. Вечер был на редкость теплый и светлый. Я не
стал нанимать кеба и не заметил, как дошел до моей одинокой квартиры.
Я шел и думал. Сначала я думал о Дженни и ребятах. Они уже третий день
гостят у ее родителей, в их усадьбе недалеко от Эдинбурга. Стал бы я
ходить к этому лентяю и типичной штафирке Арчибальду, если бы дома
меня не томило непривычное одиночество. Потом я почему-то вспомнил об
этом развязном Томе Манне и его собутыльниках, и мне, признаться,