"Л.Лагин. Майор Велл Эндъю, его наблюдения, переживания, мысли, надежды" - читать интересную книгу автора

и гибнут. И они решили нас пасти. Меня и О'Флагана. И они уверены, что
нам от них не убежать.
А мы-то с О'Флаганом сначала не поняли, почему "наш" цилиндр так
медленно рыщет среди развалин Уокинга. Он шагал, неторопливо
передвигая свои серебристые суставчатые ноги, пока не остановился над
домом, с которого как ножом срезало второй этаж. Когда нас охватили
щупальца, мы решили, что вот он и пришел, наш смертный час. Но
щупальца довольно бережно опустили нас в этот бесконечно печальный
разрез дома, в котором еще пять дней тому назад текла мирная и
счастливая человеческая жизнь. Опустили и отпустили, а сами с
неприкрытой угрозой раскачивались в непосредственной близости от нас.
Бежать нам было некуда. И они решили попасти нас, дать нам возможность
размяться, поискать себе пищи, набрать воды.
Дом, в который нас опустили, принадлежал до прошлой пятницы
владельцу крохотного магазинчика, который, будь он раз в двадцать
крупнее, можно было бы назвать небольшим универсальным магазином.
Жилые комнаты были расположены позади магазинчика и в начисто
снесенном втором этаже. В этой лавчонке было всего понемногу: и
канцелярских товаров, и колониальных, и вина, и книг, и все, что
требуется рассеянному охотнику, забывшему запастись необходимыми
боеприпасами в Лондоне.
В кладовой мы обнаружили три окорока, два черствых, но вполне еще
съедобных хлеба, несколько банок варенья, фунтов десять сахару, четыре
круга колбасы, две дюжины пива в тяжелых картонных коробках, несколько
жестяных коробок с бисквитами, ящик отличного коньяку, несколько банок
табаку, вдоволь спичек. Мы напились из-под крана, из которого
почему-то еще текла вода, и вернулись в столовую за скатертью, чтобы
упаковать в нее все это бесплатно доставшееся нам чужое добро. Это
было настолько увлекательно - бесплатно брать все, что тебе угодно,
что я на время даже забыл о своих тяжких размышлениях.
Для удобства мы взяли две скатерти. Со скатертями в руках мы
заглянули в то, что осталось от магазина: четыре стены и голубое небо
вместо потолка. На полу поблескивали еще не успевшие высохнуть
дождевые лужи. В лужах плавали пожелтевшие листья с деревьев,
поломанные стволы которых уныло торчали по обе стороны входа в бывший
магазин. В полувыдвинутом ящике кассы денег не было, но вдоволь
валялось разбухших от дождя счетов и записок с лиловыми разводами
дешевых чернил. Зато на полках товар был почти не тронут сыростью. Я
взял себе три записные книжки (родные сестры той, в которой я сейчас
веду свои записи! У меня страсть к хорошим записным книжкам.),
несколько карандашей и библию, библию, которой мне так не хватало и
без которой я во время моей колониальной службы не отправлялся ни на
одну операцию, даже если она лично мне не грозила никакой опасностью.
Упаковав все это в скатерти, мы положили узлы на стол и стали
советоваться, как поднять их к нам в корзину. Но мы явно недооценивали
сообразительность марсиан. Только мы несколько отошли от стола, как
щупальце схватило один за другим оба громадных узла и перенесло их в
корзину со сноровкой бывалого грузчика.
В это время Майкл О'Флаган, в котором его ирландское
бунтовщическое нутро рождало одну безумную идею за другой, стал совать