"Сельма Лагерлеф. Сказка о сказке (новеллы)" - читать интересную книгу автора

"Это - ребенок", - подумали муж и жена, рассердившись спросонья, что он
их растревожил. Но тут же так и вскочили, словно ошпаренные. Ребенок-то
помер! Кому же тут было хныкать? Очнувшись по-настоящему, они ничего больше
не услышали, но едва начинали задремывать, все повторялось сначала - опять
слышалось жалобное хныканье. Какие-то маленькие ножки нетвердой походкой
взбирались за дверью на каменное крыльцо, маленькая ручка шарила по двери,
которая не отворялась, и дитя, повозившись под дверью, брело, шатаясь и
плача, вдоль стены, пока не останавливалось напротив того места, где они
спали. Когда супруги разговаривали и даже просто сидели молча, они ничего не
слышали, но как только ложились спать, сразу же раздавались отчетливые шаги
и тихое всхлипывание.
И тут мысль, в которую они раньше не хотели поверить, но которая в
последние дни закрадывалась им в душу смутным подозрением, предстала им как
неопровержимая истина. Они поняли, что уморили ребенка. С чего бы иначе
мертвец стал им являться?
С этой ночи они больше не видали счастья. Они жили в непрестанном
страхе перед привидением. Днем они получали некоторую передышку, зато по
ночам детский плач и сдавленные всхлипывания так их замучили, что они
боялись оставаться одни в доме. Зачастую Юфрид отправлялась на ночь глядя в
дальний путь, только чтобы зазвать кого-нибудь в дом, кто бы остался у них
ночевать. При посторонних все было тихо, но когда они оставались одни, то
всегда слышали ребенка.
Однажды ночью, когда никто не пришел, чтобы составить им компанию, и
ребенок никак не давал им уснуть, Юфрид встала наконец с постели и сказала
мужу:
- Ты, Тенне, поспи, а я пока посторожу, чтобы он тебе не мешал.
Она вышла на крыльцо, присела на каменной приступке и стала думать, как
быть, чтобы добиться покоя, потому что жить так, как теперь, у них уже не
осталось никаких сил. Она спрашивала себя, не поможет ли тут исповедь и
смиренное покаяние, нельзя ли как-нибудь искупить вину, чтобы избавиться от
тяжкого наказания.
И тут она нечаянно подняла взгляд, и ей предстало то же видение,
которое однажды уже являлось перед ней на этом месте. Курган превратился в
богатыря. Ночь была совсем темная, но Юфрид отчетливо увидела прямо перед
собой короля Атли, который пристально на нее смотрел. Она видела его так
ясно, что различала даже поросшие мохом запястья у него на руках и
перекрещенные ремни от башмаков, туго обтягивавшие его могучие икры.
На этот раз Юфрид не испугалась старика. Он показался ей другом,
который, видя ее горе, пришел, чтобы утешить. Он смотрел на нее с
сожалением, как будто хотел ободрить. И тут ей подумалось, что вершиной в
жизни этого могучего богатыря был день славной битвы, когда несметное
множество поверженных врагов полегло от его меча на вересковом поле и кровь
текла ручьями. Разве он считал, сколько убил врагов - одним ли больше или
меньше? Разве дрогнуло бы его каменное сердце от вздохов сирот, чьих отцов
он убил? А смерть одного ребенка легла бы на его совесть не тяжким бременем,
а невесомой пушинкой.
И услышала Юфрид тихий голос, и он нашептывал ей древний совет, который
холодные камни язычества испокон веков дают человеку:
- Зачем тебе каяться? Боги царят над миром. Норны прядут жизненную
нить. Зачем же детям земли сокрушаться о поступках, которые им внушили боги?