"Сельма Лагерлеф. Сказка о сказке (новеллы)" - читать интересную книгу автора

- Нет! - сказала жена. - Рустер ничего мне не обещал. Но ему придется
очень следить за собой и держать ухо востро, потому что здесь ему каждый
день нужно будет смотреть в глаза маленьким детям. Кабы не Рождество, я бы
никогда не решилась на такое, но уж коли Господь наш решился оставить среди
нас, грешных, не просто малого ребенка, а своего сына, то уж, верно, и я
могу позволить, чтобы мои дети попытались спасти одного человека.
Лильекруна не мог вымолвить ни слова, но его лицо подергивалось и
вздрагивало каждой морщинкой, как всегда, когда он бывал поражен чем-нибудь
величественным.
Затем он благоговейно, с видом ребенка, который пришел просить
прощения, поцеловал руку своей жены и громко воскликнул:
- Подите сюда, дети, и все поцелуйте ручку своей матушке!
Что и было сделано, а после в доме Лильекруны весело отпраздновали
Рождество.

ИСТОРИЯ, КОТОРАЯ ПРОИЗОШЛА В ХАЛЬСТАНЕСЕ

Невдалеке от проезжей дороги была когда-то старинная усадьба по
названию Хальстанес. Она стояла на самом краю леса, который близко подступал
к длинным, приземистым постройкам красного цвета. Над крышей господского
дома простирала свои ветви раскидистая черемуха, осыпавшая красную черепицу
черными ягодами. Над конюшней висел укрытый навесом колокол, которым сзывали
с поля работников.
Возле поварни возвышалась нарядная голубятня, украшенная щегольскими
балкончиками; над конторским крыльцом висела беличья клетка из двух зеленых
домиков и большого беличьего колеса, а в углу перед зарослями сирени
выстроился длинный ряд крытых берестой пчелиных ульев.
При усадьбе имелся пруд, в котором плавали жирные караси и сновали
узкотелые тритончики. У ворот стояла собачья конура, и всюду, где только
возможно, были устроены белые калитки: калитка вела в сад, калиткой
кончалась аллея.
В усадьбе были просторные чердаки, где помещались чуланы; там хранились
старинные офицерские мундиры и дамские шляпки, сто лет назад вышедшие из
моды. Там стояли огромные сундуки, набитые шелковыми шалями и свадебными
платьями, пылились старинные клавесины и скрипки, гитары и фаготы. Старинные
секретеры и шкафы хранили в своих недрах рукописные ноты и пожелтевшие
письма, в сенях висели по стенам ягдташи, охотничьи ружья и большие пистоли,
пол был устелен домоткаными половиками, на которые пошли обрывки изношенных
сатиновых платьев и отслужившие занавески.
Там было парадное крыльцо с решетчатой оградой, по которой каждое лето
взбирались до самого верха вьющиеся плети переступеня. На крыльцо выходила
массивная желтая дверь; за дверью были сени, посыпанные можжевельником; окна
с частыми переплетами расположились низко над землей, и закрывались
тяжелыми, прочными ставнями.
На эту усадьбу-то и отправился однажды летом старый полковник
Бееренкройц. Кажется, это случилось на другой год после его отъезда из
Экебю. С тех пор он устроился жить в Свартше в крестьянской семье, которая
давала ему за плату жилье и стол. Он стал домоседом и редко куда-нибудь
выезжал. Лошадь и тележка, которые у него сохранились, большую часть года
простаивали без дела. Он говорил, что теперь уж и в самом деле состарился, а