"Сельма Лагерлеф. Предание о старом поместье" - читать интересную книгу автора

И как только она падала обратно на диван, к ней приходил все тот же
сон. Она сидит, скорчившись, в мешке, и студент несет ее по лесу. Это
неизменно был он.
- Но ведь это не ты, - говорила она ему.
- Нет, я, - говорил он, слегка улыбаясь ее упрямству. - Все эти годы ты
каждый день думала обо мне. Ты ведь должна понять, что я не мог не помочь
тебе, когда ты очутилась в такой опасности.
Это казалось ей само собою разумеющимся, и она начинала понимать, что
он прав, что это действительно он.
И столько бесконечного блаженства было в этой мысли, что Ингрид снова
пробудилась. Любовь трепетала во всем ее существе. Она не могла бы ощущать
любовь сильнее, чем теперь, даже если бы встретилась наяву с тем, кто был ей
дороже всех на свете.
- Почему он никогда не приходит наяву? - вполголоса проговорила она. -
Почему он является только в моих снах?
Она не смела пошевельнуться. Она боялась, что любовь упорхнет. Ей
казалось, что на плече ее сидит пугливая птица, и она опасалась спугнуть ее.
Стоит ей шевельнуться, птица улетит, и печаль снова овладеет ею.
Когда она наконец пробудилась окончательно, в избушке уже царили
сумерки. Значит, она проспала весь день и весь вечер. В такую пору сумерки
наступают не раньше десяти часов. Не слышно было и звуков скрипки.
Далекарлиец, наверное, ушел восвояси. А матушка Анна Стина так и не
вернулась. Заночевала, видно, в пасторской усадьбе.
Впрочем, это не слишком занимало Ингрид. Ей хотелось только одного -
лечь и снова уснуть. Она страшилась того чувства отчаяния, которое
овладевало ею всякий раз, как она просыпалась.
Но тут у нее появился еще один повод для раздумий. Кто запер дверь? Кто
покрыл ее большой шалью матушки Анны и кто положил рядом с ней на диван
горбушку черствого хлеба? Неужто все это сделал для нее он, Козел?
На мгновение ей представилось, что сон и явь наперебой пытаются утешить
ее. Сон, солнечный, улыбчивый, обволакивал ее блаженством любви, стремясь
вселить в нее бодрость. Но в то же время и убогая, суровая, безжалостная явь
вносила малую толику добра, чтобы показать, что все вокруг вовсе не так
мрачно и беспросветно, как ей недавно казалось.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ингрид и матушка Анна Стина шли темным лесом. Они шли уже четыре дня,
ночуя в пустующих избах на летних пастбищах. Ингрид выглядела вконец
изнуренной и обессиленной. Лицо у нее было бледным до прозрачности, глаза
ввалились и горели лихорадочным блеском. Старая Анна Стина то и дело
украдкой бросала на нее беспокойные взгляды и молила Бога придать девушке
силы, чтобы не упала она прямо на землю и не умерла где-нибудь на мшистом
пригорке. Время от времени Анна Стина боязливо озиралась назад. У нее было
смутное ощущение, что сама старуха Смерть крадется по лесу за ними по пятам,
чтобы вернуть себе ту, что была уже повязана с ней заупокойной молитвой и
горстями земли, брошенными на гроб.
Старушка Анна Стина была низенькая и коренастая. Ее крупное квадратное
лицо светилось таким умом, что от этого казалось почти красивым. Она не была
суеверна и, живя одиноко в лесу, не боялась ни троллей, ни лесной нечисти.