"Сельма Лагерлеф. Предание о старом поместье" - читать интересную книгу автора

Нет на свете ничего достовернее и непреложнее того факта, что солнце
особенно любит открытые пространства перед деревенскими церквушками.
Замечали ли вы, как бывает залита солнцем площадка перед входом в маленькую
белоснежную церковь во время воскресных богослужений? Нигде лучи его не
посылают на землю столько света, нигде в другом месте не ощутите вы столь
торжественной тишины.
Кажется, будто солнце бдительно следит за тем, чтобы люди не топтались
без толку перед храмом Божьим и не затевали пустых разговоров. Оно хочет,
чтобы они сидели в церкви и прилежно слушали проповедь пастора. Оттого-то и
поливает оно столь обильно своими жаркими лучами дорогу, ведущую к церкви.
Разумеется, трудно предполагать, что солнце каждое воскресенье обходит
дозором все деревенские церквушки, но зато можно сказать с полной
уверенностью, что в то утро, когда мнимоумершую опустили в могилу на
кладбище в Рогланде, оно основательно припекало на площадке перед местной
церковью.
Даже булыжники в дорожной колее были до того раскалены, что искрились
на солнце, и казалось, что они в любую минуту могут вспыхнуть огнем.
Затоптанная низкая трава пожухла и стала похожа на сухой мох, а желтые
одуванчики, красовавшиеся на лужайке, выпрямились на своих длинных стеблях и
сделались большими, как астры.
На дороге показался далекарлиец, из тех, что бродят по округе, продавая
ножи и ножницы. Он был одет в длинный белый овчинный тулуп, а на спине он
нес большой черный кожаный мешок. В таком виде он шел уже много часов, не
ощущая жары, но когда свернул с проезжего тракта и вышел на площадку перед
церковью, ему пришлось остановиться и, сняв шапку, отереть со лба пот.
Сейчас, стоя на солнце с непокрытой головой, он выглядел красивым и
вполне разумным человеком. У него был высокий, белый лоб, глубокая складка
между бровями, красиво очерченный рот с тонкими губами. Волосы у него были
расчесаны на прямой пробор, подстрижены в кружок и, закрывая уши, вились на
концах. Он был высокий и плотный, но не толстый, с прекрасной фигурой.
Впечатление портил, однако, его взгляд, блуждающий, беспокойный, и глубоко
запавшие, точно стремившиеся спрятаться, глаза. Безумная гримаса искажала
его рот, в губах было нечто тупое, безвольное, что не вязалось с этим
красивым лицом.
Навряд ли он был в здравом уме, если притащился сюда со своим тяжелым
мешком в воскресный день. Будь он в полном рассудке, он бы знал, что это
напрасный труд, поскольку сегодня ему ничего не удастся продать. Никто из
далекарлийцев, бродивших по округе с товаром, по воскресеньям не гнет спину
под мешком; они, как все добрые люди, являлись в храм Божий с пустыми
руками, не обремененные поклажей. А этот бедняга, как видно, и не
догадывался, что сегодня праздник, до тех пор, пока не остановился на
солнцепеке перед церковью и не услышал пения псалмов, доносившегося из
храма. Но тут он все же сообразил, что нынче торговли не будет. И перед ним
встала непосильная для его больного ума задача - придумать, как ему провести
свободный день.
Долго стоял он, беспомощно глядя перед собой. В обычные дни для него не
составляло особого труда справляться со своими обязанностями. Он вполне
способен был ходить по дворам, занимаясь торговлей. Но к воскресенью он так
и не смог привыкнуть. Оно всегда возникало перед ним как большое,