"Сельма Лагерлеф. Перстень рыбака" - читать интересную книгу автора

Чекко почудилось, будто море стало совсем другим, не таким, к какому он
привык, будто новое море неслось со стороны острова Лидо. Боже ты мой! То не
были белошеие волны-лебеди, которые, разгуливая по морю со склоненными
нежными шейками, спешили к берегу. Когда же их немилосердно отбрасывало
назад, они снова плыли в своем пенном оперении... Теперь это были мрачные
валы, яростно гонявшиеся друг за другом, и горько-соленая накипь на их
гребнях перемешивалась с туманом.
Ветер стал таким резким, что чайки не могли, как прежде, парить над
морем и кричали, когда ветер разбрасывал их в разные стороны. Вскоре Чекко
увидел, как они устремились в открытое море, чтобы ветер не закружил их и не
бросил об стены домов. Сотни голубей с площади Сан-Марко взмыли в воздух. От
хлопанья их крыльев гул стоял такой, словно налетел новый порыв бури, а сами
голуби прятались в выбоинах и нишах на кровле собора.
Но не только птицы испугались непогоды. Несколько гондол сорвало с
привязи и бросило о берег так, что их чуть в щепки не разнесло. К берегу
побежали гондольеры, желая укрыть свои гондолы в сараи или отогнать их в
небольшие каналы. Моряки на кораблях мучились с якорными цепями, закрепляя
ими суда, чтобы их не снесло на берег. Матросы снимали белье, сушившееся на
перекладинах мачт, натягивали поглубже на лоб шапочки с помпонами и
оглядывались вокруг, собирая с палубы последние грузы, которые необходимо
было спрятать в трюме. По каналу Гранде стремительно плыла рыбачья флотилия.
Рыбаки с Лидо и Маламокко, торговавшие у причалов Риальто, торопились
добраться до дому, пока шторм не разыгрался в полную силу.
Чекко захохотал, увидя, как рыбаки, сгибаясь над веслами, гребут так,
словно удирают от смерти. "Разве они не видят, что это лишь порыв ветра? -
рассуждал он сам с собой. - Оставались бы лучше на рынке и продавали бы
венецианкам камбалу и крабов".
Чекко, разумеется, не стал загонять свою лодку в сарай, хотя ветер
разыгрался не на шутку и простому смертному следовало бы поостеречься. Волны
срывали мостки, на которых стирали белье, и бросали их на берег, а прачки
вскрикивали и в испуге разбегались по домам. У гулявших господ ветер сдувал
широкополые шляпы и швырял их в каналы, откуда уличные мальчишки вылавливали
их с большой радостью. Срывало и паруса с мачт, и, сорванные, они громко
хлопали на ветру. Детей валило с ног, а белье, висевшее на веревках в узких
переулочках, уносил ветер и, уже все изодранное, бросал где-то далеко на
землю.
Чекко все еще посмеивался над ветром, который резвился, играя со всякой
мелочью. Ветер вел себя как мальчишка, который распугал птиц и вызвал
переполох в переулках. Но когда поднялась настоящая буря, которая неизвестно
чем обернется, старик загнал наконец лодку под арку моста.
Ближе к вечеру Чекко стал подумывать, что было бы неплохо оказаться в
открытом море. При таком крепком бризе там-то могло быть спокойнее. На
берегу творилось нечто невообразимое. Завывало в печных трубах, вздыбливало
крыши и швыряло их о землю, при этом черепица летела в каналы. Ветер хлопал
дверьми и оконными рамами, буйствовал во дворцовых лоджиях и разрушал
изысканные лепные барельефы арок.
Старый рыбак все еще храбрился: не шел домой и не ложился спать. Не мог
он отвезти домой и лодку, уж лучше бы остаться и стеречь ее. Но если кто-то,
проходя мимо, ругался, проклиная непогоду, он не соглашался со словами
прохожего. На его долю выпадала в молодости и не такая буря.