"Сельма Лагерлеф. Деньги господина Арне" - читать интересную книгу автора

перерезанным горлом рядом с другими мертвецами.
Торарин схватился за вожжи покрепче, решив, что лучше будет поскорее
отсюда выбраться. Но рука конюха Улофа все еще лежала на его плече, и старик
продолжал его уговаривать.
Тогда Торарин попытался быстро выдумать какой-нибудь основательный
довод.
- Да я вовсе и не собирался заезжать сюда и беспокоить в столь поздний
час господина Арне, - сказал он. - Лошадь сама, без ведома моего пришла
сюда. А мне теперь самое время поехать подыскать себе ночлег. Но уж коли
господину Арне хочется меня видеть, завтра поутру я сюда заеду.
Сказав это, Торарин нагнулся вперед и с силой стегнул лошадь вожжами,
чтобы сдвинуть ее с места.
Однако в ту же секунду работник оказался у головы лошади и, схватив за
уздечку, придержал ее.
- Не упрямься, Торарин! - сказал работник. - Господин Арне еще не
ложился спать, он сидит и поджидает тебя. Да тебе к тому же должно быть
известно, что добрый ночлег ты мог бы получить и здесь, всяко не хуже, чем
еще где-либо в нашей округе.
Торарин хотел было возразить, мол, что уж тут хорошего - ночевать в
доме без крыши. Но еще раньше он глянул в сторону дома и увидел, что, как и
прежде, до пожара, дом был увенчан добротно сработанной крышей с коньком. А
ведь еще утром Торарин собственными глазами видел торчащие вверх стропила.
Он смотрел снова и снова, протирал глаза, но пасторский дом стоял
по-прежнему целехонький, с крышей, покрытой соломой и снегом, а из отверстия
в крыше шел дым и летели искры. Через неплотно прикрытые ставни на снег
падали отблески света. Для того, кто ездит по холодным дорогам, ничего нет
лучше света, пробивающегося из натопленного дома. Торарин же, увидев свет,
напугался еще больше.
Он вновь стегнул лошадь с такой силой, что та встала на дыбы, но не
сдвинулась при этом ни на шаг от конюшни.
- Пойдем в дом, Торарин! - сказал конюх. - Ты ведь не хочешь, чтобы
потом тебе снова пришлось о чем-нибудь сожалеть.
При этих словах Торарин сразу вспомнил обещание, которое он дал себе,
когда лошадь везла его сюда. И тогда он, хотя и стоял в повозке, собираясь
снова хлестнуть лошадь, стал вдруг послушным как воск.
- Добро, Улоф-конюх, я готов! - сказал Торарин и спрыгнул с повозки. -
Ты правду сказал, не хочется мне, чтобы пришлось потом о чем-нибудь сожалеть
в этом деле. Давай, веди меня к господину Арне!
Но какими же тяжелыми оказались те несколько шагов, что Торарину
понадобилось сделать через двор к нему!
Когда дверь отворилась, Торарин зажмурил глаза, чтобы не глянуть в
комнату. Но тут же, думая о господине Арне, стал уговаривать себя, что
бояться ему нет причины: "Он столько раз потчевал тебя на славу. Он покупал
твою рыбу, даже когда чулан его был полон припасов. И раз уж он всегда был
добр к тебе при жизни, то после смерти всяко не станет причинять тебе зла. У
него, видно, есть, о чем попросить тебя. А ты должен помнить, Торарин, что и
к мертвым надо относиться с благодарностью".
Тут Торарин открыл глаза и увидел комнату. Там все оставалось в
точности так, как и было всегда. Знакомая печь, знакомый узор на ткани. Все
же он несколько раз переводил взгляд с одной стены на другую, а потом с