"Пер Лагерквист. Улыбка вечности" - читать интересную книгу автора

Снова пришла весна, и она вот-вот должна была родить. Это случилось в
жаркий день, в полдень. Она не кричала, преодолевала боль. Когда ребенок
родился, она была мертва. Кровь у нее была слишком густая, слишком горячая,
она требовала ее смерти.
Я взял ребенка на руки. Он был такой крохотный. Я крепко прижал его к
груди, беспомощно оглянулся вокруг. Во всем доме было пусто и тихо, никого
кроме меня. Я стоял, раздавленный горем.
Тут я услышал хор голосов вдалеке. Люди пели в унисон - что-то тягучее
и монотонное, и голоса их звучали радостно. Я его сразу узнал, это древнее
молитвенное песнопение. Я стоял и слушал. С опущенной головой вышел я на
порог, крепко прижимая к себе ребенка.
Медленная процессия двигалась по долине. Впереди шел человек с шестом в
руках, на котором красовалось символическое изображение мужского члена,
человек нес его, подняв высоко к солнцу, за ним следовали поющие. То был
древний обычай наших отцов, так отмечали наши предки этот день каждой
весной, в пору оплодотворения. Я стоял, крепко прижимая к груди своего
ребенка, он был такой крохотный. Я смотрел и смотрел на бесконечную
процессию, мне странно было видеть это праздничное шествие в такой день.
Солнце сияло вовсю, все пели одну и ту же монотонную песнь счастья,
пели в унисон. Я двинулся им навстречу.
Посреди долины они остановились. Я остановился немного поодаль, я
чувствовал себя посторонним. Я видел моего отца, я видел мою мать, я видел
всех людей. И я увидел все деревья и все эти мирные дома в селах, всю жизнь.
И мне показалось, что я понял смысл бытия. Я понял, что жизни важна
лишь она сама. Ей нужны, конечно, и деревья, и люди, и цветы, что пахнут
повсюду на земле, но нужны лишь вообще - по отдельности ничто ей не дорого.
У жизни нет любви именно к тебе, дерево, именно к тебе, человек, к
тебе, цветок, к тебе, качающаяся на ветру былинка - она любит тебя лишь
постольку, поскольку в тебе она может проявить себя самое.
Проявив же себя, она тебя уже больше не любит и спокойно уничтожает.
Я понял смысл жизни.
Солнце сияло. Солнце сияло как никогда прежде, яркое и горячее. Голова
у меня словно налилась свинцом: плохо соображая, стоял я со своим ребенком
на руках, он был еще весь влажный, на нем была еще влага материнской жизни.
Как в дурмане стоял я и тянул вместе со всеми эту монотонную песнь счастья -
как мои отец и мать, как все люди на свете.
И вдруг земля под нами закачалась. Горы разверзлись, оттуда вырвалась
горящая земля, хлынула потоком вниз, на нас, на долину, пожирая все на своем
пути, небо содрогнулось от грохота.
В страхе я еще крепче прижал ребенка к груди. Но я не двинулся с места.
Просто стоял и ждал. И когда я взглянул вокруг, то увидел, что все тоже
стоят неподвижно. Люди просто стояли и ждали. Будто понимали, что все равно
придется умереть. И пели свою монотонную песнь счастья, это было
единственное, что им оставалось Нас поглотила горящая земля.
Теперь там выжженная пустыня. Горы выветриваются, земля превращается в
прах, песчаные вихри закрывают раскаленное солнце.
Он помолчал. Потом сказал тихо:
Я не верю, что жизни дороги деревья и люди, не верю, что жизни дороги
цветы и колышащаяся трава - то или иное требуется ей лишь постольку,
поскольку ей бывает нужно проявить себя самое. А так - хоть бы этого всего и