"Пер Лагерквист. Улыбка вечности" - читать интересную книгу автора

Было утро, я пошел делать загон для скотины, которую уже пора было
выпускать; время было раннее, солнце только всходило. Я шел березовой рощей,
где бегал ребенком, пахло молодой листвой и земляникой на знакомых мне с
детства полянках. Я шел и думал обо всем и ни о чем. Шел и думал о деревьях
и светлеющих прогалинах между ними, все они были мне знакомы. Я шел и думал
о ней, о той, которую любил и которая была сейчас дома, в усадьбе, и ждала
меня и нашего первенца, которого должна была скоро произвести на свет.
Кругом пели птицы, куковала кукушка в горах, где был сосновый бор. Я думал,
что надо собрать земляники к ужину для жены и малыша. Так я шел, шел и вдруг
услышал журчанье воды. Это был ручей, мой старый знакомый. Мальчишкой я
соорудил тут мельницу, и мне захотелось еще раз взглянуть на нее. Я прошел
немного берегом. Чуть выше по течению я увидел камни, на которых поставил
когда-то свою мельницу, камни лежали на месте, но мельница исчезла, ее,
конечно, унесло водой. В этом году было много воды. И слава богу, рожь
взошла хорошо. Я думал о тех днях, когда ползал здесь мальчишкой по камням,
сколько же времени я проводил здесь каждой весной. Тут я услышал где-то ниже
по течению ребячьи голоса. Я вышел рано, время у меня еще было, и я
направился туда. Ребята возились с мельничным колесом, лопасти у него были
перемазаны чернилами, им, видимо, не терпелось поставить свою мельницу, они
аж пыхтели от усердия. Я сказал: раньше течение было сильнее вон там. Они
сказали: теперь лучше ставить здесь. Я постоял, посмотрел. Потом через
болотце вышел снова на свою тропу.
Солнце уже хорошо пригревало. Я надрал бересты, сделал коробок и набрал
в него земляники, полный коробок, я знал тут места. Сам я уже не очень любил
землянику, не то что в детстве, я собирал для своих. И вот я пришел на наш
выгон.
Землянику я поставил в траву. Вытащил жерди для изгороди, которые завез
сюда еще на прошлой неделе, прихватив березовых веток для обвязки: на нашем
участке этим было не разжиться; приятно пахло молодой листвой. Я работал до
тех пор, пока солнце не поднялось уже высоко в небо.
Я так рад, что у меня было то давнее утро.
Так он говорил, и лицо его все светилось.
И еще один сидел, занятый своими думами. Это был убийца. Он убил
человека, он шел к этому пятьдесят лет: надо было привыкнуть к этой мысли,
собраться с духом. Сначала это был долгий-долгий день, сияющий день без
конца и края. Он трудился при свете солнца, он был мастером по закладке
фундамента, такое уж было у него занятие. Сияющий день, казалось, никогда не
кончится. Он любил женщину, она любила его. У них родилось много детей. Он
ходил с ними в лес, он рассказывал им про деревья, и про море, и про облака,
и про камни. Дети подрастали. Сыновья стали большими, они мыслили одинаково
с ним. Девочки думали обо всем как мать. Дальше - больше. Он отпустил
большую бороду. Сыновья тоже стали бородатые и говорили басом, как он.
Девочки повыходили замуж и нарожали детей. Сыновья тоже. Дальше - больше.
Солнце все сияло и сияло, никак не закатывалось. Жил на свете человек,
которого он хотел убить, но для этого было слишком светло. И он трудился и
трудился, он всегда был счастлив. Сияющему дню не было конца. Он облысел, он
купил себе меховую шапку. Но был на свете человек, которого он хотел убить.
И вот наконец наступил вечер.
Он крадучись выбрался на дорогу. Небо было в тучах. Он осторожно шел
через поле. Тот, другой, был все время где-то впереди. Он остановился и